Уметь любить
Шрифт:
Но с Жориком мы всё-таки подружились. Часто гуляли вместе, и нам было интересно вдвоём. Тогда, в шестнадцать лет, я впервые окунулась в мир женской любви. У нас были красивые и чистые отношения. И мне казалось, мы созданы друг для друга.
Это волшебное чувство к нему открыло во мне новые грани. Начала больше писать стихов. Я просто парила. Казалось, передо мной открывался весь Мир…
– Оля, завтра группа «Тяни-Толкай» будет в студии, дашь информацию. Диктофон не забудь, – даёт мне наставления редактор молодёжной газеты «Знамя юности».
– Хорошо. Как обработаю материал, сразу принесу.
Я
Вот очередная пятница. Вхожу в студию, но на пункте пропуска меня останавливают.
– Нельзя пока, подождите вон там, на диванчике, – вежливо попросили меня.
Уже идя в студию, я заметила, что почему-то и машины не пропускают на территорию.
– Здравствуйте. А это у нас молодёжь на передачу 5x5 пришла поработать?
– Александр Григорьевич, здравствуйте. Да, я на 5x5, – так смело и совсем не по-детски отвечаю я Президенту своей страны.
– Молодец. Видите, какая у нас талантливая молодёжь, – пожимая мне руку, продолжил Александр Григорьевич.
– Спасибо, я стараюсь.
– Старайся.
Этот эпизод запомнился мне. Ведь любая встреча или событие не случайны. Для меня это было знаком того, что я на верном пути и делаю всё правильно. Приятное волнение ощущалось в душе.
И я продолжала идти к своей цели.
– Доченька, ты точно определилась с журфаком? – задаёт мне, девятикласснице, вопрос папа.
– Да, конечно. Мне всё это нравится.
– А как же ты математику будешь сдавать?
– Какую ещё математику? На журфак математика не нужна. Вот правила поступления, посмотри. Я книжку пару дней назад купила.
– Правила изменились недавно. Иди к дяде Толе сходи, он сейчас в Академии управления при Президенте работает, – настаивает отец.
– Ладно, как скажешь.
Анатолий Николаевич, для меня же он был просто дядя Толя, работал начальником по учебной части.
– Олечка, вот смотри, теперь на все специальности математику сдавать надо, – уверенно и бодро говорит он, показывая мне какой-то Приказ.
– Вот видишь, печать уже стоит.
– Как, и на журфак теперь тоже? – растерялась я.
– Да, на все специальности.
Выйдя на улицу, я села на скамейку и загрустила. «Вот чёрт бы её побрал эту математику. И что мне теперь делать? У меня по ней тройка. Я же всё языки да литературу учу. Эх… Ладно, я обязательно что-нибудь придумаю. А пока надо с Жориком побольше времени проводить, он ведь уезжает скоро».
– Ребята, я пойду Олю провожу и к вам вернусь. Она завтра в деревню уезжает.
Жора попрощался с друзьями и подошёл ко мне.
Проводя меня до двери, он нежно обнял меня, его губы коснулись моих, а я закрыла глаза от счастья, волнения и нежности. Его поцелуй был по-взрослому страстным и по-детски наивным. У меня он был первым. Всю ночь я не могла уснуть. Переживала, что мы будем редко видеться, потому что Жорик поступил в университет в Ярославль, а мне ещё надо было два года учиться в школе и осилить как-то эту математику.
Вот и бабушке сказала, что не
– А как же лето, отдых? – жалела меня она.
– Не нужны мне каникулы, мне математику надо выучить.
И вернулась в столицу.
– Ирка, я в Минске. Мама нашла мне репетитора, буду всё лето здесь, так что можем ходить гулять, – говорю по телефону своей хорошей подружке.
– Ольчик, тебя Жорик бросил.
– Как бросил? Что ты такое говоришь?
– Он ночь с Оксанкой провёл. Сказал, что с тобой у него всё равно близости нет. Давно встречаетесь, а тебя никак не уломать.
– Ирка, подожди. Так мы же маленькие ещё, нам по шестнадцать всего. А Оксанка и того младше. И потом она же моя подруга. Как она так могла?
– Вот так вот, Оля. Не плачь. Я сейчас приду к тебе.
О моём разбитом сердце знал весь двор и, конечно, родители. Все поддерживали меня.
– Конечно, она красивая, у неё глаза голубые, – рыдала я.
– Красивая у нас ты. И умная, – успокаивал влюблённый в меня Стас. – А с ней он сама знаешь почему.
Все свои эмоции, печаль, обиду и бурю чувств я выражала тогда в своих стихах. И мне становилось немного легче. Один из них посвятила этому лету, именно лету, а не Жорику:
К тебе склоняюсь головой.И даже телом, и душой.Пройти с тобой хочу хоть миг,Судьбы опасной тусклый блик.Нет, нет, с тобой хочу я быть.Тебя хочу, как люди рая.Как месяц, ярко догорая,С тобой хочу по небу плыть.И, ощутив, божественный твой взгляд,Забуду обо всём на свете.Опасный и чарующий твой ядНапомнит всё же о коварном лете.Пожертвовать могу я всем земным,Что я имею в этом мире.Лишь только было б всё иным,Хочу я утонуть в любовной лире.Ещё раз ощутить ту теплоту,Ещё раз прикоснуться к нежной коже.Приблизиться к пылающему ртуИ полежать на том запретном ложе.…Звонок в домофон.
«Кто же это ко мне пришёл? Я никого не жду».
– Оля, это Оксана. Открой, пожалуйста.
– Поднимайся.
– Я тебе тут подарок купила. Мишку плюшевого. Извини меня.
– Оксана, ты в своём уме? Я тебя считала своей подругой и доверяла, а ты… Дружба не оценивается плюшевым медведем. Оставь его себе. Простить я вас обоих простила. Но ты не моя подруга больше, а он герой не моего романа. И выводы о вас я сделала.
Жорик с Оксанкой повстречались ещё какое-то время, но, конечно же, он так на ней и не женился. А я, разочаровавшись в нём, с головой ушла в учёбу.