Умирающий свет (сборник)
Шрифт:
Машина врезалась в гущу животных и людей.
Происходившее отчетливо запечатлевалось в мозгу Дерка. Протяжный вой перешел в вопль боли. Удар потряс корпус «ската». Злобные красные глаза сверкнули в устрашающей близости, мелькнула крысиная морда с желтыми зубами в слюнявой пасти, затем снова удар, снова сотрясение, влажный шлепок. Еще удары – один, другой, третий, – вызывающее тошноту шмякание плоти о металл. Крик. Настоящий человеческий крик, силуэт человека в свете фар. Казалось, прошла вечность, пока они настигли его. Это был крупный широкоплечий мужчина, незнакомый Дерку,
Потом, после показавшегося бесконечным времени, он вдруг исчез. «Скат» опять вздрогнул. Дерк вздрогнул вместе с машиной.
Впереди простиралась серая пустота плавного изгиба проспекта.
Дерк обернулся. За ними скачками неслась собака, волоча за собой гремящие цепи. На глазах Дерка она становилась все меньше и меньше. Позади них по холодному пластику проспекта были разбросаны темные тени. Он попробовал было их сосчитать, но они исчезли из виду. Луч света полыхнул над самыми их головами.
Скоро они с Гвен снова были одни, тишину вокруг них нарушал лишь шорох ветра, создаваемого их стремительным полетом. Ее лицо оставалось спокойным, движения рук уверенными. Его руки дрожали.
– Я думаю, что мы убили его, – сказал он.
– Да, – согласилась она. – Убили. И еще несколько собак. – Она молчала некоторое время, затем добавила:
– Его звали, насколько я помню, Тераан Брейт Какой-то.
Оба молчали. Гвен снова выключила фары.
– Что ты делаешь? – спросил Дерк.
– Впереди нас есть еще брейты, – сказала она. – Помнишь крик?
– Да, – ответил Дерк и задумался. – А машина выдержит?
Гвен слабо улыбнулась.
– Ах, – сказала она. – Кавалаанский дуэльный кодекс предусматривает несколько видов воздушных дуэлей. Часто аэромобили используют в качестве оружия. Их строят крепкими. Эта машина делалась так, чтобы выдерживать лазерную стрельбу. Броня… мне продолжать?
– Нет. – Он помолчал. – Гвен!
– Да?
– Не убивай их больше.
Она посмотрела на него.
– Они охотятся на эмерельцев, – сказала она. – И на других несчастных, которых угораздило остаться в Челлендже. Они собирались охотиться на нас.
– И все же, – настаивал он, – мы можем выманить их отсюда, выиграть время для других. Скоро здесь будет Джаан. Зачем же еще кого-то убивать?
Она вздохнула, сняла руки с руля и сбросила скорость.
– Дерк, – начала она, но вдруг увидела что-то, подлетела поближе, придержала машину, и они медленно заскользили вперед.
– Вот смотри, – указала она рукой.
Света не хватало, и трудно было различить что-либо, пока они не подлетели ближе. Тогда только стало ясно, что предмет, лежавший в центре бульвара, был окровавленным телом, вернее тем, что осталось от него. Куски мяса валялись вокруг на пластиковом полу, покрытом темными пятнами запекшейся крови.
– Наверное, это тот человек, крик которого мы слышали раньше, – предположила Гвен и продолжала говорить так, словно
– Охотники за оборотнями не едят свою добычу. В один голос они твердят, что эти существа не люди, а всего лишь полуразумные животные, и сами этому верят. Но все же запах человеческого мяса слишком очевиден, поэтому они не смеют его есть. Даже в старые дни на Верхнем Кавалаане охотники никогда не ели мяса людей-оборотней. Они бросали добычу на волю рока, оставляли ее трупным мухам, земляным червям. Но после того, конечно, как давали своим собакам попробовать мясо в качестве награды. Однако они отрезали голову и забирали ее в качестве трофея. Видишь тело? Покажи мне голову.
Дерк почувствовал тошноту.
– И кожу тоже, – продолжала Гвен. – Они носят с собой специальные ножи для освежевания туш. Или прежде носили. Ты знаешь, охота на оборотней запрещена на Верхнем Кавалаане несколько поколений назад. Даже Верховный Совет брейтов присоединился к запрету. Поэтому такие убийства совершаются втайне. Охотники могут показать свои трофеи только друг другу и никому больше. Однако здесь… Я сначала должна тебе сказать, что, по предположению Джаана, брейты будут жить на Уорлорне, пока позволяют условия. Он сказал, что ходят разговоры, будто они собираются отколоться от Сообщества Брейт, забрать своих бетейн, привезти их сюда и основать здесь новое сообщество с прежним укладом жизни. Со всеми отмершими и умирающими безобразиями. Хотя бы только на год, на два, на десять – сколько продержится тоберианский экран, удерживающий на планете тепло. Лоримаар Высокородный Лартейн с компанией, и никого, кто бы мог им помешать.
– Они сумасшедшие.
– Возможно. Но это их не остановит. Если Джаантони и Гарс завтра покинут планету, они сразу приступят к осуществлению своих замыслов. Присутствие айронджейдов сдерживает их. Они боятся, что, если с помощью других брейтов-консерваторов захватят планету силой, прогрессивная часть Айронджейда пошлет сюда вооруженные силы. Тогда здесь не на кого будет охотиться. И они со своими детьми будут обречены на короткую трудную жизнь, даже без того удовольствия, которого они домогаются, – радостей большой охоты. Нет… – Она пожала плечами. – Но сейчас в Лартейне есть комнаты с трофеями. У одного только Лоримаара пять голов и, говорят, две куртки из человеческой кожи. Разумеется, он их не носит. Джаан убил бы его.
Она снова прибавила скорость, и они помчались вперед.
– А теперь, – спросила Гвен, – ты все еще хочешь, чтобы я свернула в сторону в следующий раз, когда мы их встретим? Теперь, когда ты знаешь, что они собой представляют?
Он не ответил.
Вскоре они снова услышали шум, протяжный вой, крики, гулко разносившиеся по пустому бульвару. Они миновали еще одну перевернутую тележку со спущенными, разорванными шинами. Гвен пришлось свернуть и облететь ее. Немного позже их путь перегородила неподвижная груда черного металла. Это был огромный робот с четырьмя руками, застывшими нелепо над головой. Верхняя часть тела представляла собой темный цилиндр, усыпанный стеклянными глазами, под ней была платформа на гусеницах.