Умиротворение
Шрифт:
Эти мысли вылетели у меня из головы, когда тетя Тереза взяла свою большую, размером с сумку почтальона сумку, и шлепнула ее себе на колени.
— Пока Кэл отсутствует, я должна это сделать, — задумчиво пробормотала тетя Тереза, но по-деловому, и я подняла на нее глаза, потом посмотрела на Беа, потом на девочек.
— Что сделать? — Спросила Кира, но тетя Тереза не подняла глаз от своей сумки размером с чемодан.
— Ты выберешь как-нибудь время, чтобы ему это передать, — сказала она. — Кэлу пора вернуть Ники.
Я
— Кто такой Ники? — Прошептала Беа.
— Сын Кэла, — тут же ответила тетя Тереза, а затем продолжила, по-прежнему не произнося ни слова, — он умер, когда был еще младенцем. Глупая шлюха его жена оставила его в ванной. Утонул... — Беа задохнулась и посмотрела на меня, но тетя Тереза вытащила что-то, завернутое в черный шарф, и повернувшись ко мне, сорвав шарф, объявила: — Ники.
Потом она протянула мне фотографию в рамке.
Машинально я протянула руку и взяла ее. Затем поднесла к лицу и уставилась на нее.
На фотографии Джо сидел на скамейке в пиццерии Винни. Рядом с ним никого не было. Он был один, фото запечатлело его в профиль, с покрытой шрамами щекой, лицо было более молодым.
Фото было черно-белым, но солнце светило в окна двери и отражалось на полированном дереве вокруг Джо. Его плечи были прижаты к высокой спинке скамьи, ноги вытянуты вперед, нога на ноге.
И на его большой груди лежал маленький ребенок, Джо удерживал его своей большой рукой за попку, младенец свернулся в калачик, как только они умеют, поджав под себя коленки, а его маленькая попка торчала в воздухе.
Младенец спал, повернувшись лицом к камере, прижавшись щекой к груди Джо, его маленький детский кулачок тоже лежал на груди Джо рядом с его красивым маленьким детским лицом.
Джо откинул голову на спинку скамьи, его глаза были закрыты. Казалось, что он тоже спит. Даже если он спал, но то, как он прижимал сына к груди, надежно защищая его своею мощной рукой, как его бицепс был напряжен, натянув ткань футболки, говорило, что Джо не позволит ничему случить и причинить вред своему мальчику, спящему или бодрствующему.
Если бы он тогда был дома.
И никто бы тогда не смог убить его сына, и он бы так не страдал.
Я уставилась на профиль Джо. Он не выглядел счастливым, но он выглядел умиротворенным, и это умиротворение не имело ничего общего со сном.
Отец и сын урвали послеобеденный сон в семейной пиццерии.
Боже, но они были прекрасны.
Тихие слезы катились у меня по щекам.
— Не знаю, есть ли у него фотография, — сказала тетя Тереза. — После этой больше не было, ну… после того, что случилось, он не приезжал, мы тоже, а потом он был все время в разъездах.
Кейт и Кира подскочили, присев рядом. Обе положили руки на фотографию, и я почувствовала,
— У меня куча его фотографий. Некоторые со шлюхой, Мэнни говорит, что сможет отсканировать их и убрать ее с помощью фотошопа, так он назвал. Но думаю, что Кэл будет все равно чувствовать, что она там была, а я не хочу, чтобы у него было хотя бы одно напоминание о ней с ним и Никки, — сказала тетя Тереза, все еще деловито, даже резко, я поняла почему она говорит так резко, потому что если она не будет держать себя в руках, то начнет плакать также, как и я.
— Нет, — выдохнула я, не отрывая глаз от фотографии, — нет, ты права. Бонни этого не заслуживает.
— Но прошло уже достаточно времени. Ники нужно вернуться домой, — заявила тетя Тереза. – И я решила начать с этой, а потом дам тебе остальные.
— Да, — прошептала я, слезы все еще катились у меня по щекам, — Ники должен вернуться домой.
И я даже знала, где эта фотография будет стоять. С Тимом и Сэмом у нас на полках. Тим и Сэм позаботятся о нем. Они всегда были вместе, и они всегда будут с нами.
— Это сын Джо? — Прошептала Кейт рядом со мной, и я кивнула, затем повернула голову к дочери и, поскольку она была так близко, наклонилась и поцеловала ее в волосы. Затем я вдохнула ее запах, стараясь еще раз запомнить его, хотя он и так давно отложился у меня в памяти.
— Да, — выдохнула Кира, — Джо даже, когда держит ребенка на груди, выглядит самым сексуальным.
— Кира! Что? — резко спросила Кейт, но у меня вырвался короткий смешок, и я повернулась к своей младшей и тоже поцеловала ее в волосы.
— Можно посмотреть? — Тихо спросила Беа, и мы с девочками повернулись к ней.
— Да, — тихо ответила я, протянула ей рамку и вытерла слезы.
Она взяла и наклонила голову, чтобы рассмотреть получше.
Потом, не отрывая глаз от фотографии, прошептала:
— Он потерял сына.
До меня запоздало дошло, что это было нечто общее между ними, и это настолько сильно и остро ударило, что отозвалось в самом сердце.
— Беа, — пробормотала я, моя рука скользнула к ее ноге, и Кира переместилась, присев на пол у ее ног, наклонившись и прижавшись щекой к колену бабушки.
Беа положила руку на макушку Киры, Кейт обошла вокруг дивана, присев на подлокотник рядом с Беа, и наклонилась, прижавшись щекой к макушке бабушки.
Беа перевела на меня взгляд.
— Я знаю, каково это, — тихо сказала она.
— Я знаю, что ты знаешь, — сказала я хриплым шепотом, и новые слезы полились по щекам.
— Но у меня было больше времени, — продолжала она, и ее взгляд упал на Терезу, — у него было больше времени, он успел дать мне внучек.
— Да, cara mio, считай, что тебе повезло даже в этой потере, — мягко произнесла тетя Тереза, тоже зная, каково это — потерять сына.