Умиротворение
Шрифт:
Я подумала о Майке и его дочери, с которой не была знакома, но которая вечерами по пятницам смотрела фильмы ужасов, прижавшись к большому, высокому, сильному, красивому отцу, и не испытала трепет в животе. Наоборот, мои глаза наполнились слезами, и я отвернулась.
— Эй, — позвал Майк.
Я сделала глоток вина и уставилась в стену.
Он нежно дотронулся до моего подбородка и повторил:
— Эй, — заставив меня посмотреть ему в глаза.
— Можно мне воспользоваться твоей ванной? — Спросила я, уставясь на его нос, но не в глаза.
— Можно, но посмотри на меня и ответь,
Я сморгнула слезы, сглотнула, потом посмотрела на него и прошептала:
— Извини.
— За что?
— Такое не так часто уже случается, но когда случается, то всегда выступают слезы. — Я с силой зажмурилась, потом открыла глаза и повторила: — Всегда.
Его рука с бокалом вина обвилась вокруг моей поясницы, притягивая меня ближе, и он тихо спросил:
— Что случается?
Я отрицательно покачала головой, положив руку ему на плечо, а другую руку с бокалом — на талию. Он настолько честно и открыто рассказывал о своей бывшей и о своих детях, даже не сомневаясь, стоило ли это рассказывать.
Для меня все это было не так просто.
Но поскольку он мне так откровенно рассказывал о себе, я решила со своей стороны, что должна ответить тем же, вспомнив вдруг, как Джо говорил о балансе.
Уравновесить ситуацию.
Черт, Джо слишком хорошо знал жизнь, и это выводило меня из себя, когда он оказывался в очередной раз прав.
— Просто... — я замолчала, не зная, как все объяснить, — некоторые вещи. Знаешь, мои девочки больше никогда не смогут в обнимку смотреть фильмы со своим отцом.
Выражение его лица изменилось, стало более нежным, его рука напряглась на моем подбородке, и он прошептал:
— Дорогая.
Я снова покачала головой.
— Все нормально, все хорошо. Прости. Знаю, это не круто, я хочу сказать, что это прекрасно, что у тебя есть такие моменты с Клариссой.
— Да, — ответил он, не сводя с меня глаз, — но в следующий раз, когда я с ней буду смотреть фильм, для меня они будут значить чертовски больше, чем обычно.
Я прикусила губу, думая, что нахожусь сейчас в объятиях действительно хорошего парня.
Майк понял, что мне нужно срочно сменить тему, поэтому спросил:
— Хочешь узнать, почему я купил этот дом?
— Конечно.
Он взял меня за руку и повел к французским дверям, выходящим на выкрашенный белой краской деревянный балкон.
Здесь стояли два адирондакских стула, тоже выкрашенные в белый цвет, без подушек. Его двор внизу был огорожен высоким забором, огораживая его собственность от соседей.
Но я поняла, зачем он привел меня в свою спальню, когда увидела, что за огороженным забором виднелось ровное, гладкое, по колено кукурузное поле. Потом начинался густой лес. А прямо посередине виднелся желтый фермерский дом с белыми деревянными балками, огибающими крыльцо и красный сарай с зеленой лужайкой, несколько гравийных дорожек, белая беседка с глициниями, растущими вокруг, увитая виноградными лозами.
И меня буквально ошеломило это зрелище. Я видела много фермерских домов, но этот, на возвышенности, казался идеальной картинкой. Замысловатые с узорами деревянные столбы, подпирающие крышу крыльца, с лужайкой похожей на мою, сочной
Не многие решили бы, что это живописный вид, по крайней мере, не такой красивый. Это не пляж или горы, но я решила, что этот вид был просто великолепным. Я, однозначно бы, купила этот дом, и сидела бы на адирондакских стульях, пила бы вино и любовалась бы этим видом.
— Я вырос в этом городе, а моя школьная подружка выросла на той ферме, — сказал Майк, я посмотрела на него, он не отрываясь смотрел на ферму. — Она вышла замуж за парня, с которым познакомилась в Нотр-Дам, и переехала в Вашингтон. Ее брат теперь управляется на ферме. — Он посмотрел на меня сверху вниз. — Мне всегда нравилась эта ферма.
— Ты хотел стать фермером? — Спросила я.
— Черт возьми, нет, — улыбнулся он, — ей нравилась ферма. Ее родители тоже были замечательными. И у нее была сестра... — он замолчал, и я ждала, когда он продолжит. Но его лицо стало задумчивым, и когда он хотел что-то рассказать, он рассказывал, а теперь я поняла, что он не хочет больше ничего говорить, поэтому сменила тему.
— Как ты познакомился с Одри? — Спросила я, прислонившись к перилам, он перевел на меня взгляд, наклонившись ко мне.
— Свидание вслепую.
— Правда?
— Ага, — он снова усмехнулся, — мой друг встречался с ее подругой. Я подумал, что мы поладим.
— Очевидно, так и было.
Он не ответил, снова кинув взгляд на ферму, сделав глоток вина, его лицо снова приобрело задумчивое выражение, мне показалось, что я поняла, о чем он думает.
— Она тебе по-настоящему нравилась, — тихо произнесла я, не желая показаться назойливой.
Майк перевел взгляд на меня.
— Одри?
— Нет, твоя школьная подружка.
Он расхохотался.
— Что? — Спросила я, когда он перестал смеяться.
— Дебби была милой, но она была нацелена на карьеру. Она ненавидела жизнь здесь, не могла дождаться, когда сможет уехать, приезжала не часто. Она не хотела детей, хотела стать адвокатом и стала им. Ее брат рассказал, что она стала акулой бизнеса. Зарабатывает кучу денег, работает по восемьдесят часов в неделю, только живет и дышит своей работой. Видел ее на Рождество несколько лет назад, встретился с ней и ее мамой в продуктовом магазине, она не выпускала из рук блэкберри, постоянно что-то писала, пока была дома на каникулах, продолжала работать, даже когда прогуливалась с мамой, покупала яичный ликер. Серьезно, дорогая, такое не по мне.
— А Одри по тебе?
Его лицо приняло серьезное выражение, он сказал:
— Тебе лучше не знать об этом дерьме.
— Да, если только ты не захочешь мне рассказать.
— Вайолет…
— Майк, милый, я чуть не расплакалась в твоей спальне. Ты можешь рассказать мне о своей бывшей жене все.
Он улыбнулся, сделал еще один глоток вина, затем обнял меня за талию, притягивая ближе, и когда я оказалась прижатой к нему так, как ему хотелось, он оставил свою руку на моей талии.