Умные парни (сборник)

Лесков Сергей

Накануне 1 сентября среди старшеклассников провели опрос: кем они себя видят в будущем? На первых ролях – банкиры, эстрадные звезды, судьи и прокуроры, а также фотомодели. В топ-листе нет профессий, которые, создавая материальные блага и инновации, формируют реальное богатство страны. Лидеры России справедливо говорят о том, что инновационная экономика – вопрос национальной безопасности. Но лозунгами привить вкус к экономике знаний не удается, а престиж инноватора и его поддержка государством не выше, чем у торговца с Черкизона.

Авария на Саяно-Шушенской ГЭС стала крупнейшей техногенной катастрофой за четверть века по масштабу разрушений и числу жертв. Но катастрофа

в этом случае проявилась и в другом. Что же все-таки произошло – остается загадкой, версии кружатся, как осенние листья, и внятного вывода мы пока не услышали. Такого недоумения не вызывала ни одна авария. В Чернобыле все скорее прояснилось, хотя реактор устроен в миллион раз сложнее турбины. Закрадывается мысль, что мы не только разучились создавать новые технологические системы, но уже не можем разобраться, отчего доставшаяся в наследство техника ломается. Очень хочется ошибиться, а пока надо признать, что все отечественные технические системы, которые остаются в строю, созданы до учреждения Дня знаний. И потому существование этого праздника выглядит насмешкой. Так выглядел бы День Красной армии, назначенный на дату виктории Деникина или Колчака.

Между тем именно в середине 1980-х у страны была возможность встать на путь модернизации и не отстать безбожно от Запада. Когда Горбачев заговорил об ускорении, команда из Академии наук предложила несколько моделей развития. По одной из них страна вставала на технологический путь и в компании мировых лидеров совершала прорыв в постиндустриальное будущее. Горбачев, призывая к «новому мышлению», выбрал самую проигрышную из моделей, которая предрекала распад СССР. В конце 1980-х философ-эмигрант Александр Зиновьев, услышав речи Горбачева на родине Бэкона, написал книгу «Катастройка», где предсказал быстрый развал страны. Прогнозы ученых воспринимались как предсказания Кассандры. От них отмахивались, ибо ценности были другие. В итоге знающие люди вымирают, как динозавры. NBIC-центр в Курчатовском институте – счастливое исключение, а вот ракеты «Булава» и «Ангара» до ума довести не можем.

Опыт развитых стран учит, что знания стали производительной силой. Мир знаний меняется слишком быстро, и уже не крупный побеждает мелкого, а быстрый – медлительного. Богатство, если оно не наворовано, строится с помощью инноваций, а не бесконечной оптимизации. Нельзя создать богатство, шлифуя уже известные вещи. Сегодня источником надежного будущего являются не деньги, а человеческий мозг и знания. Раньше к деньгам следовало относиться, как к удобрению, а теперь – к знаниям. Жизнь удобряют знаниями – и тогда она имеет шанс превратиться в праздник.

Как говорил Бэкон, мы стоим столько, сколько знаем.

«ФАРЫ ШИПЯТ ЯИЧНИЦЕЙ…»

«В Политехнический! / По снегу фары шипят яичницей. / Милиционеры свистят панически. / В Политехнический!» – о чем писал Андрей Вознесенский, сегодня редко кто поймет. Между тем воспетые реалии на прежних местах, но смысла уже не имеют. Вроде египетских пирамид или Акрополя. Здесь находится Центральный лекторий общества «Знание», где в 1960-е годы при полном аншлаге выступали не только молодые поэты, но и маститые ученые. Однажды академик Зельдович не мог пробраться к трибуне и толпа передавала его по рукам, чтобы не сорвать лекцию по квантовой физике, которая вместе с поэзией должна была вскорости и непременно перевернуть мир…

Общество «Знание» было создано в июле 1947 года по инициативе президента АН СССР Сергея Вавилова для распространения, как было сказано в Постановлении ЦК, «политических

и научных знаний». В очередной раз повторялся путь Французской революции с культом богини Разума. Служители советского культа знаний священного трепета не вызывали и выглядели комично, как в «Карнавальной ночи»: «Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, науке это неизвестно, наука пока не в курсе дела». И, конечно, это была синекура для отставной номенклатуры, которую поперли с высших постов – вроде председателя КГБ Семичастного. При «Знании» до отрыжки кормился всякий люд, набивавший карманы на марксистско-ленинской идеологии и съевший собаку на разделении знаний на полезные и вредные. Знаний особых общество не сеяло – это дело университетов, – что не мешало его процветанию. Рядовые люди тоже научились извлекать пользу – в «Знании» всегда можно было подработать с лекциями для скучающей публики, сеть была раскинута по всей стране. Кроме того, издавались приличные журналы «Знание – сила», «Наука и жизнь», «Химия и жизнь», «Наука и религия», газета «Аргументы и факты», а также высокого качества научно-популярные книги, секрет создания которых утерян, как тайна верескового меда.

Сейчас в комедии лектор появиться не может. Не смешно, ибо лекторов нет, хотя вопрос с жизнью на Марсе не менее запутан. Всероссийское общество «Знание» существует, квартирует в Политехническом музее, но живет тихо, как мышка. Недавно здесь, как для подаяния, побывал глава СФ Сергей Миронов, но он известен нестандартными ходами, другие политики в цитадель знания ни ногой. Незаметность «Знания» тем более удивительна, что громогласно взят курс на строительство экономики знаний и уже готовая одноименная структура должна вроде бы поднять высокое знамя, возглавить интеллектуальный поход. Но вожатые в деле оборота знания в деньги – другие, а в обществе, где раньше заправляли комсомольцы, скромно занимаются проблемами геронтообразования для пожилых людей…

Престиж знаний упал. Мерилом жизненного успеха стали деньги, но как можно считать знающим лектора, если он работает за копейки? Предприятие считается нужным, если несет прямую финансовую прибыль, а от «Знания» навара никакого. Между тем через уважение к знаниям формируется нравственный фундамент общества. Лао-Цзы выводил мораль из свойств ума, впитавшего знания. Сократ считал, что зло есть результат незнания. Гегель видел единый идеал знания и нравственности. А у нас все популярнее становится тема о том, что интеллигентный человек может быть не слишком образованным – просто душевным.

Без сомнения, сильный удар по обществу «Знание» нанес Интернет. И все же упадок «Знания» – отражение кризиса российской системы образования, когда наши лучшие университеты откатились во вторую сотню мировых. Но погоня за степенями и званиями не прекращается. Ученым можешь ты не быть, но академиком обязан – этим правилом руководствуются начальники всех мастей. Особой остроты процесс достиг в 1990-х годах, которые можно назвать эпохой Кашпира во время Чумака. Лектор из фильма «Карнавальная ночь» показался бы светочем знания…

В последнее время отношение к науке и образованию изменилось, бюджет растет и о запустении в интеллектуальной сфере говорить несправедливо. Никто, впрочем, не собирается реанимировать общество «Знание». Может быть, это искусственный, переживший свое время институт. В XXI веке в знаниях, как в энергии для движения, заинтересовано все общество, а не отдельная структура, созданная для их пропаганды. Ничего страшного, если в обществе «Знание» жизни не больше, чем на Марсе. Главное, чтобы удалось все-таки построить общество знания.