Умолкнет навсегда
Шрифт:
Мигель(читает): «Галатея», муза неизвестного автора, скрывает под своими одеждами… не что иное, как… «Путеводитель заблудших» великого и мудрейшего Моисея Маймонида.
Марсела. Дайте-ка. Если бы у заблудших был путеводитель, они бы не заблудились.
Тасит берет книгу из рук Мигеля.
Тасит. Только не эту, только не эту. Эту огонь не получит.
Марсела.
Тасит. Благоразумны? Разум не имеет никакого отношения к тому, что с нами случилось.
Дульсинея. Отец, мое сердце разрывается так же, как ваше, но, если уцелеет хоть одна, только одна книга, ваша жизнь подвергнется такой же опасности, как если бы они уцелели все.
Мигель. И когда же это все кончится?
Санчо. Дон Мигель, из самых глубин моего невежества заклинаю вас: не просвещайте нас более наших способностей. Истинная добродетель ничего не знает, ничего не хочет и ничего не может. И как же счастливы муравьи, которые вовсе не ведают о книгах ни евреев, ни мавров, ни даже о нашем Писании. Головка у муравья маленькая, но крепенькая. И пока они не высунутся из своих норок, никто их не сможет раздавить.
Мигель. Когда все это кончится, Дульсинея?
Тасит прижимает к груди том Маймонида.
Тасит. Они сожгли моего сына. Но моего отца они не получат.
Дульсинея берет Тасита за руку.
Дульсинея. Пойдемте, отец, вам надо отдохнуть.
Тасит и Дульсинея уходят.
Санчо. И вот вам наглядный пример того, как эти черти иудаисты могут повлиять на рассудок честного человека.
Мигель. Санчо, ради всего святого!
Санчо. Сперва сын, потом отец. Не хватало еще, чтобы и Святой Дух потерял рассудок, и что же тогда будет с нашей бедной Испанией!
Мигель. Санчо, родители у тебя правоверные?
Санчо. По моему разумению, молодой мой господин, от них теперь только душа и осталась, но, когда мне случается видеть их во сне, они в раю и стоят по правую руку от Святого Петра, поскольку, прежде чем перейти в мир иной, хорошенько исповедались, причастились и соборовались маслом у нашего кюре.
Мигель. Ну, а при жизни?
Санчо. Благочестиво поклонялись Святой Троице, Магдалене и ее благословенному сыну, а также черной Богоматери, поскольку оба были родом из Куэнки.
Мигель. И откуда ты все это знаешь?
Санчо. Слышал, как они говорили. Видел, что они делали.
Мигель. Больше ничего?
Санчо. А чего еще? Если католик молится, как католик, божится, как католик, то никем другим, кроме как католиком, он и быть
Мигель. Не знаю, Санчо.
Санчо. Вы согласны?
Мигель достает свою шпагу и приставляет острие к горлу Санчо.
Мигель. Всё, хватит. На колени!
Санчо. Ну вот, теперь и вы туда же, молодой хозяин?
Мигель. Теперь падай ниц, как делают магометане.
Санчо. Для чего это?
Мигель. Для того, чтобы я сохранил тебе жизнь.
Санчо простирается ниц.
Мигель. Теперь произнеси имя Магомета.
Санчо. Магомет! Магомет!
Мигель. Скажи, Магомет истинный пророк?
Санчо. Лично я верую в Иисуса и Матерь Нашу Церковь.
Мигель. Кто спрашивает тебя, во что ты веришь? Просто скажи, что Магомет — истинный пророк.
Санчо. Ежели того требует ваша шпага, я, скажу, скажу. Магомет — истинный пророк.
Мигель убирает шпагу в ножны.
Мигель. А теперь, Санчо, ты все еще остаешься правоверным католиком?
Санчо. Если у вашей шпаги нет возражений.
Мигель. Какие уж тут возражения. Ты — настоящий католик, который молится, как мавр, и божится, как мавр. Ты согласен?
Санчо. Но вы заставили меня силой!
Мигель. Ладно, давай повторим: какой, говоришь, веры были твои родители, мир праху их?
Санчо. Мир праху их, молодой хозяин, не знаю.
Марсела. Глупая игра, дон Мигель.
Покровительственным жестом Марсела предлагает Санчо следовать за ней. Мигель Остается один. Затемнение.
Декорация 2: гостиная в Мадриде.
Телло де Сандовал. Согласен с вами, путаница была изрядная, но все же не настолько катастрофическая, чтобы католики не могли признать своих друг в друге.
М. де Сервантес. Мне знакомы популярные поговорки: «Свой свояка видит издалека».
Телло де Сандовал. Совершенно верно.
М. Де Сервантес. «У страха глаза велики».
Телло де Сандовал. Вне всякого сомнения.
М. де Сервантес. «Чистую душу не собьешь с пути истинного».
Телло де Сандовал. Вот именно.
М. де Сервантес. Но как же быть с нечистой кровью, сеньор Инквизитор? Чем следует омыть ее, чтобы очистить?