Умы Земли [= Посланник Земли]

Вэнс Джек Холбрук

Маргарет кинулась к нему навстречу, схватила за руки, оглядела с ног до головы, заглянула в глаза, и ее лицо, бледное и осунувшееся, радостно засветилось.

— Пол! Ты снова такой, как раньше! Поверь мне! Я знаю, что говорю!

— Да, — сказал Бек. — Я вернулся к своему прежнему состоянию. — Они присели. — Где Ральф Тарберт?

Блеск в глазах Маргарет угас.

— Не знаю. Он потерялся из виду, как только выписался из больницы. Она сжала руки Бека. — Меня просили не говорить с тобой на эту тему:

врач опасается, что мое посещение разволнует тебя.

— Уважим его просьбу. И сколько меня намерены здесь содержать?

— Не знаю.

— Гм. Они не имеют права держать меня здесь без официального заключения.

Маргарет отвела глаза.

— Насколько я понимаю, полиция сняла с тебя всякую вину за случившееся.

Доктор Тарберт отказался выдвинуть обвинение против тебя, он утверждает, что вы с ним проводили совместный эксперимент. Полиция считает, что он такой же... — она прикусила язык.

Бек отрывисто рассмеялся.

— Такой же сумасшедший, как и я, верно? Так вот, Тарберт — никакой не сумасшедший. В данном случае он говорит чистую правду.

Маргарет вся подалась вперед, тень сомнений и тревог снова легла на ее лицо.

— Что происходит, Пол? Ты взялся за очень странную работу, это никакой не правительственный заказ, я уверена!

Бек тяжело вздохнул.

— Не знаю... Все снова переменилось. Возможно, я действительно был не в своем уме, возможно, я был жертвой самых странных галлюцинаций... Мне трудно разобраться сейчас.

Маргарет опустила глаза и тихо сказала:

— Меня все время мучает мысль, правильно ли я сделала, вызвав полицию.

Я думала, ты убиваешь Тарберта. Но теперь... — Она нервно дернула рукой. — ...Я вообще ничего не понимаю.

Бек не ответил.

— Ты не хочешь со мной об этом говорить?

Бек невесело улыбнулся и покачал головой.

— Ты сочтешь меня действительно сумасшедшим.

— Ты на меня сердишься?

— Конечно же нет.

Раздался звонок — время свидания истекло. Маргарет встала, Бек поцеловал ее.

— Когда-нибудь я тебе все расскажу — скорее всего, сразу же, как только выберусь отсюда.

— Обещаешь, Пол?

— Да, обещаю.

На следующее утро к Беку заглянул доктор Корнберг, главный психиатр больницы.

— Ну, мистер Бек, как вы себя чувствуете? — добродушно спросил он.

— Очень неплохо, — ответил Бек. — Я подумываю о выписке.

Как обычно при таких вопросах, выражение лица психиатра стало неопределенно вежливым.

— О, как только мы доподлинно установим, что же с вами происходит.

Честно говоря, ваш случай, мистер Бек, заставляет нас изрядно поломать головы.

— Разве вы не убедились, что я вполне нормален?

— Мы не можем позволить себе принимать решение, поддаваясь сиюминутным впечатлениям. Некоторые из наших неизлечимых

больных временами кажутся обезоруживающе нормальными. Это, разумеется, не относится к вам, хотя у вас и сейчас проявляются некоторые озадачивающие симптомы.

— Какие?

Психиатр рассмеялся.

— Какое же я имею право раскрывать профессиональные секреты? «Симптомы»

— это, возможно, слишком громко сказано. — Он задумался. — Что ж, попробую быть с вами откровенным, как мужчина с мужчиной. Почему вы часто, да еще минут по пять подряд, изучаете себя в зеркале?

Бек криво улыбнулся.

— Наверное, мне свойствен нарциссизм.

Психиатр отрицательно покачал головой.

— Сомневаюсь. Почему вы пробуете воздух у себя над головой?

Бек задумчиво потер подбородок.

— Видимо, вы застали меня, когда я выполнял упражнение йоги.

— Понятно. — Психиатр поднялся, чтобы уйти.

— Минуточку, доктор. Вы не верите мне, считаете меня то ли фигляром, то ли хитрым притворщиком, но в любом случае параноиком. Позвольте мне задать вам один вопрос: себя вы считаете материалистом?

— Я не признаю догматов ни одной из основанных на слепой вере религий, что подразумевает — или исключает — абсолютно все, насколько мне известно, религии. Вас устраивает такой ответ?

— Не совсем. Меня интересует вот что: вы допускаете возможность существования явлений и ощущений, которые являются, скажем так, неординарными?

— Да, — настороженно произнес Корнберг, — до определенной степени.

— Значит, всякого, кто имеет какое-то отношение к экстранеординарным явлениям и описывает их, нельзя расценивать как не в своем уме?

— Безусловно, — сказал Корнберг. — Тем не менее, если вы поведаете мне, что недавно видели голубого жирафа на роликовых коньках да еще играющего на аккордеоне, я просто вам не поверю.

— Конечно, не поверите, потому что это просто совершенная нелепица, карикатура на действительность. — Бек задумался в нерешительности. — Не стану пускаться в дальнейшие подробности, поскольку хочу поскорее выбраться отсюда. Но те мои действия, свидетелем которых вы стали: изучение себя в зеркале, прощупывание воздуха, — все они обусловлены обстоятельствами, которые я считаю не совсем, скажем так, обыкновенными.

Корнберг рассмеялся.

— Вы явно осторожничаете.

— Естественно, ведь я разговариваю с психиатром в сумасшедшем доме.

Корнберг неожиданно поднялся и направился к двери.

— Пора продолжать обход.

Бек совершенно прекратил глядеть на себя в зеркало, перестал щупать воздух у себя за плечами. Через неделю его выписали из больницы. Отпали все обвинения против него, он снова стал свободным человеком.

Перед уходом из больницы доктор Корнберг на прощание пожал ему руку.