Unapologetic apathy
Шрифт:
— Я по вам соскучилась.
— Моя ты милая. Надо чем-то тебя занять, Анастейша… И у меня, кажется, есть вполне неплохая идея. Ты хорошая девочка?
— Да, сэр.
— Послушная?
— Да, сэр.
— А ты терпеливая?
— Я… Да, мистер Грей.
— Пожалуй, я закончу работу на кухне. Знаешь, хочу выпить вина при свечах. Тебе нравится свет свечи?
— Да. Мы зажигали свечи на Рождество.
Ана одета в коротенькое платье цвета «кофе с молоком», под которым только неудобное, но настолько красивое кружевное бельё, что мне хочется просто смотреть на Ану в нём. Кукла.
Держа за
— Расслабься.
— Сэр…
— Анастейша!
Усаживаю её на барную стойку и снимаю прекрасную атласную тряпку с красивого тела моей девочки.
— Ложись.
Девочке достаточно места на стойке, лежит и голова, и ноги не свисают. Раздвигаю её ноги, устанавливая между ними ноутбук, и оставляю её на несколько минут в одиночестве, мне нужны наручники и свечи.
Чёрт.
Беру из игровой кожаные наручники и несколько свечей; длинную, стандартного размера, одну невысокую и толстую, и одну маленькую, для декоративных подсвечников.
— Ты такая красивая, девочка, — костяшками поглаживаю её плоский живот, медленно поднимаясь выше, и легко дую на каждый сосок, осторожно массируя её грудь. — Мне нравятся твои соски. Они такие аккуратные, красивые ареолы и милые возбужденные горошенки, — склоняюсь над ней и целую груди, облизывая ареолы, но не касаюсь вершины, и Ана всхлипывает от разочарования, когда я поступаю так же и со вторым соском. — А ещё они чертовски хороши на вкус, знаешь? — мягко посасываю самую вершинку, двумя руками вытянув грудь, и куколка не сдерживает стон от ощущения и удовольствия, и боли. Она неосознанно крутит тазом, вся дергаясь, и я кусаю её за возбужденную нежную плоть. Не сильно, но чертовски неожиданно для неё, из-за чего она кричит, чем радует меня. — Если бы ты не шевелилась, я бы не укусил тебя. Нужно быть терпеливой, Анастейша.
— Простите, мистер Грей.
— Ничего страшного. Мы попробуем ещё разок, верно? — она кивает, прикусывая губы, и я так же нежно и приятно начинаю ласкать второй её сосок. Мучить её — одно удовольствие!
— Мистер Грей… Ах!
Интересно, действительно ли ты хороша на вкус, или я льстил тебе?..
Грей, чёрт возьми!
Пальцы левой руки с легкостью входят в её влажную киску, и девочка со всех сил старается контролировать себя, больше желая выполнить мой приказ, а не боясь того, что я могу снова укусить её.
Она течет только от одного моего взгляда… И это не очень хорошо.
Её смазку я растираю по правому соску, и тут же слизываю её, оставляя засосы на нежной коже. И это оказывается «слишком» для неё: Ана громко стонет, в бешеном ритме дергая своими бедрами, со всех сил сжимает мои пальцы внутри себя, желая хоть какого-то удовольствия.
Господь всемогущий, я хочу её на своём лице.
Сильно кусаю грудь Аны, после меня явно останется синяк, а то и кровоподтек, и она громко визжит, смотря мне в глаза. Лишь по взгляду понимает, что я не разомкну зубы, пока она не успокоится, и принимает это. Резко замирает, но кричать перестать не может. Ей больно. Очень. До слёз.
— Хорошая девочка, — целую место укуса, и Ана громко всхлипывает, и тут же сжимается, боясь меня. — И ты чертовски вкусная
— Я… Конечно, сэр.
— Ты очень любезна, девочка.
Я сжимаю щеки моей куколки и вставляю ей в рот длинную свечу, позволяя «расположить» её во рту. Вторую я ставлю на грудь Аны, небольшую и толстую, а маленькая прекрасно располагается на её животе, чуть ниже пупка.
Блять, старый маразматик! Зажигалка и свечи для игр!
Забираю зажигалку из кабинета, а из игровой, помимо специальных свечей для игр с воском, я беру два вибратора. Но тогда я должен буду дать Ане «право на жизнь»: ей необходимо стоп-слово, стоп-жест, если я хочу и рот ей закрыть, и вибратором помучить, помимо игровых свечей. Я не хочу спалить ей волосы, или спалить квартиру, или…
Убей её, Грей. Иначе она победит тебя.
— Давай сделаем вот как, — вынимаю свечу изо рта, очерчиваю контур её пышных губ, и проигрываю сам себе: склоняюсь над ней и мягко целую, успокаивая. — У тебя есть возможность остановить меня, на этот раз. Ты ничего не контролируешь, но если ты почувствуешь страх или опасность — сообщи об этом мне. Это, всё-таки, огонь.
— Спасибо большое, сэр.
И я впервые в жизни не знаю, что делать. Мне действительно нужно закончить работу, но мой член уже болит от возбуждения, затуманивая мозг желанием начать игры, а после оттрахать её до потери пульса.
— Ох, куколка…
Зажигаю свечи, стоящие на её теле, и от одной из них зажигаю мягкую свечу с теплым воском. Идей никаких, одни желания. И никакого желания комментировать свои действия.
Целую её губы, целую скулу, опускаюсь ниже, до шеи, и везде оставляю после своих прикосновений капли теплого воска. Он растекается по её лицу, чуть не заливает глаз, но я останавливаю его, и снова целую Ану, перемещая воск на её шею. Будто я соблазняю её, а не использую, не хочу изнасиловать… Господи, дай же мне сил.
Но ведь и она меня хочет, хочет близости со мной, это не является насилием?
— К чёрту это всё, — одним слишком резким движением захлопываю ноутбук и чуть ли не швыряю его на кухонную тумбу, вслед за ним — свечи, абсолютно не переживая о том, что могу обжечься или что-то испачкать. — Я слишком хочу тебя, чтобы тянуть или делить даже с игрушками. Это невозможно.
— Мистер Грей…
— Мне плевать!
Эта девчонка пробуждает во мне зверя, которого я почти не знаю, которого не пробуждала во мне моя жена или продажные девки. Она творит со мной что-то.
Она мой ночной кошмар.
— К чёрту всё, блять, к чёрту всё, Анастейша!
А девочка и не возражает, игнорирует дискомфорт кухонной плитки с подогревом, игнорирует своё самочувствие, своё положение, игнорирует всё на свете, крепко схватив меня за щеки и целуя так, будто она отдает мне всю себя, но с условием, что я отвечу ей.
И я отвечаю ей тем же.
И я, впервые в своей жизни, занимаюсь любовью на полу кухни. Впервые в своей жизни занимаюсь любовью не с Анисой.