Unapologetic apathy
Шрифт:
***
— Кристиан!!!
Мои уши поражает вопль Анисы, и я залетаю в ванную, плевав на все приличия.
— Ты в порядке? Что случилось?! — осматриваю её на предмет наличия травм, по инерции ощупываю конечности, и моя Ани хохочет надо мной. — Аниса?
— Беременна, беременна, я беременна!!! У меня уже десять дней задержки, и все тесты показали положительные результаты. Мы будем родителями!
Ребенок. У нас будет
— Ты уверена?..
— Уверена!
— У нас будет ребенок… — Ана визжит, крепко обняв меня за шею, и я кружу её на месте, испытывая невероятное счастье. — Это будет папина дочка, я надеюсь.
— А мне хочется мальчишку, чтобы он был таким же замечательным, как ты. Я люблю тебя!
— И я люблю тебя, Ани, девочка моя! Ты моё счастье, которое приносит мне ещё больше счастья.
***
Анастейша обессилила от слёз, поэтому так и уснула на постели, я не могу перестать смотреть на неё. Она носит моего ребенка. А я, ещё сегодня утром, отдавал приказ Тейлору «убрать» её послезавтра.
Я бы хотел девочку, чтобы бесконечно баловать и носить на руках, чтобы она была «папиной дочкой», чтобы я не сравнивал её с Леонардом… Но этого не будет. Анастейша послезавтра умрёт от передоза.
С днём рождения, ублюдок. Ты снова потеряешь всё, что у тебя есть, в этот день.
Собственными руками снова убьешь своего ребенка.
Чёрт возьми, Господи, почему я?
Почему именно Ана, почему я так привязался к ней? Я с уверенностью могу сказать, что я люблю её. Но её смерть — лучший вариант для нас обоих.
Господи, Ана!
По моим щекам текут слёзы, мне так жаль, господи, и я ложусь рядом, крепко прижимая мою девочку к себе. Мою девочку, беременную моим ребенком. Я должен был беречь её, их, совсем иначе влюбить в себя и влюбиться сам, но вместо этого пальцами ощущаю шершавость свежих, заживших шрамов на спине Анастейши.
Моя ты хорошая…
— Пожалуйста, не надо. Не вини себя. И не бросай меня, не убивай меня, пока ребенок не родится. Я хочу его увидеть. Пожалуйста.
— Ана, Ана, что ты говоришь…
— Я всё понимаю, мистер Грей. Я хочу родить для тебя, я хочу увидеть нашего ребенка, и большего мне не нужно. Я знаю, что это долго, но… Кристиан, я умоляю. Я покончу с собой, лишь только ребенок родится.
— Господи боже, Ана.
И я откровенно завидую Анастейше, потому что она может плакать в голос, а я не могу, лишь крепче прижимаю её к себе, не стесняясь беззвучных слёз. И я не могу кричать от боли, как кричит она, как бы мне не хотелось. Идиот и тряпка.
— Как давно ты поняла?
— Пару дней назад. Я попросила женщину, что кормит меня, купить
О, спасибо, Гейл, что всё сказала мне!
— Всё будет хорошо, малышка.
И мы оба прекрасно понимаем, что я вру. Но это ничто иное как ложь во спасение.
***
Мама так счастливо улыбается, когда видит меня на празднике, что я и сам улыбаюсь, подходя к ней. Осторожно обнимаю хрупкую женщину, подарившую мне жизнь, и она «неприлично», искренне целует меня в щеки.
— Я так рада тебя видеть, мальчик мой.
— Я тоже скучал.
— Поверить не могу, что тебе сорок. Совсем большой, Кристиан.
— Да. А Лео Джи было бы четырнадцать…
— О, Кристиан… — глаза мамы наполняются слезами, но она быстро берет себя в руки. — Я тоже до сих пор скучаю по ним. Просто время идёт, и…
— Это не ранит меня, мама. Я всего лишь помню, какой сегодня на самом деле день.
— Пожалуйста, не пей слишком много.
— Обещаю.
И маме абсолютно не обязательно знать, что это уже четвертый бокал шампанского, помимо двух стаканов виски. К чёрту меня. К чёрту эту гламурную тусовку. К чёрту всё.
Гости прибывают и прибывают, подарки действительно занимают отдельную комнату, а мне не хочется ничего, кроме быстрого окончания этого балагана. Но я просто не имею права уйти, пока не увижусь с сестрой, которая опаздывает. Одна из немногих, кто как и я помнит, почему это проклятый день.
Моя малышка Миа была очень близка с Анисой, и я был счастлив, что мои девочки нашли общий язык. Миа не могла оторваться от Лео, баловала и прощала ему всё, сам мальчишка обожал тётушку.
Из Миа вышла бы хорошая мать, но ей уже за тридцать, а она до сих пор даже не думает об этом. Мне кажется, в этом есть и моя вина, скорее всего, она боится боли, боится того, что «что-то может случится».
— С днём рождения, дорогой, — Миа совсем неожиданно оказывается рядом, совсем как мама, даже тон такой же, помимо той же фразы, и я мягко улыбаюсь, крепко обняв её. — Я не мама, сколько ты выпил, Кристиан?
— У меня сегодня день рождения, между прочим.
— Я знаю. Но это не значит, что ты можешь напиться. Позже…
— Хорошо, я больше не буду! Что ты мне подаришь? — отвлекаю её от себя, своего здоровья, и сестра тут же переключается на описание её подарка, но что именно это — не говорит. Похоже, часы.
Она такая красивая. Каштановые волосы подстрижены каскадом, милейшая улыбка розовых губ, сияющие шоколадные глаза… А я помню её мелкой курносой заразой, которая заставляла катать её на спине, пока не откажут руки её держать. Ох, Миа.