Унесенные ветром
Шрифт:
«Нет, не желаю я ехать к нему просительницей. Я поеду как королева, раздающая милости. Он никогда не узнает правды».
Она подошла к высокому трюмо и, горделиво вздернув голову, взглянула на себя. Из зеркала в потрескавшейся золоченой раме на нее смотрела незнакомка. У Скарлетт было такое ощущение, словно она целый год себя не видела. А ведь она смотрелась в зеркало каждое утро, проверяя, хорошо ли вымыто лицо и тщательно ли причесаны волосы, но при этом всегда была чем-то озабочена и потому толком не видела себя. И теперь на нее смотрела незнакомка! Конечно же, эта тощая женщина с запавшими щеками — кто угодно, но не Скарлетт О'Хара! У Скарлетт
«Я же уродина — мне ни за что не зацепить его! — с новым приливом отчаяния подумала она. — И я такая тощая… ох, ужас какая тощая!»
Она похлопала себя по щекам, быстро ощупала торчавшие под платьем острые ключицы. Грудь у нее стала совсем плоская — почти как у Мелани. Придется подшить к лифу рюшей, а ведь она всегда презирала девушек, которые прибегали к подобным уловкам. Рюши! Это заставило ее вспомнить еще кое о чем. Ей же нечего надеть. Она опустила взгляд на свое платье, расправила фалды залатанной юбки. Ретту нравились женщины хорошо одетые, модные. Она с грустью вспомнила пышное зеленое платье, которое надела впервые после траура, — платье и шляпку с зеленым пером, которую Ретт привез ей в подарок, и какие комплименты он ей тогда расточал. Вспомнила и красное клетчатое платье Эмми Слэттери, ее отороченные красным сапожки с красными штрипками и плоскую шляпку — и от зависти еще больше возненавидела ее. Все это было безвкусно кричащее, но новенькое, модное и, уж конечно, привлекало взгляд. А ей так хотелось сейчас снова привлечь к себе все взгляды! Особенно Ретта Батлера! Ведь если он увидит ее в этом старье, то сразу поймет, что дела в Таре плохи. А этого он не должен знать.
Идиотка, да как она могла подумать, что достаточно ей поехать в Атланту, чтобы он тут же пал к ее ногам — при ее-то тощей шее и глазах как у голодной кошки, да еще в этом тряпье! Уж если она не могла заставить его сделать предложение, когда была действительно хороша и разодета как картинка, — на что же надеяться теперь, когда она так страшна и плохо одета?! Ведь если мисс Питти писала правду, то он — самый богатый человек в Атланте и, конечно же, может выбрать себе любую красавицу, как добропорядочную, так и не очень. «Ну, что ж, — не без горечи подумала она, — зато у меня есть кое-что, чего у большинства красавиц и в помине нет: я умею принять решение и добиваться своего. И будь у меня хоть одно приличное платье…»
Но в Таре не было приличных платьев — ни одного, которое не было бы перелицовано и залатано.
«И ничего тут не попишешь», — подумала она, с безнадежностью уставясь в пол. Под ногами ее лежал бархатный ковер Эллин, некогда цвета зеленого мха, а теперь выцветший, потертый, заляпанный, — ведь столько народу за это время спало на нем! — и вид его поверг Скарлетт в еще большее отчаяние, ибо она поняла, что Тара — такая же нищенка, как она сама. Вообще вся эта тонущая в полумраке комната нагнала на Скарлетт уныние, и, подойдя к окну, она подняла раму, распахнула ставни и впустила последние лучи заходящего зимнего солнца. Затем снова закрыла окно, прижалась головой к бархатным портьерам, и взгляд ее затерялся в темных кедрах, окружавших там вдали, за выгоном, их семейное кладбище.
Зеленый, как мох,
Минуту спустя она уже волокла по полу тяжелый стол с мраморной крышкой. Его заржавевшие колесики протестующе скрипели. Она подкатила стол к окну, подобрала юбки, залезла на стол и встала на цыпочки, чтобы дотянуться до массивного карниза. До него было слишком высоко — она резко дернула портьеру, так что вылетели гвозди, и портьера вместе с карнизом рухнула на пол.
Словно по мановению волшебной палочки дверь в гостиную приоткрылась, и в просвете появилось широкое черное лицо Мамушки, каждой своей морщинкой источавшее неуемное любопытство и величайшую подозрительность. Она осуждающе посмотрела на Скарлетт, все еще стоявшую на столе, задрав юбки выше колен, чтобы удобнее было спрыгнуть на пол. Скарлетт была так возбуждена и с таким торжествующим видом взглянула на Мамушку, что та сразу забеспокоилась.
— Что это вы задумали делать с портьерами мисс Эллин? — спросила она.
— А ты что, подсматриваешь в дверную щелку? — огрызнулась Скарлетт, соскочила на пол и потянула на себя пыльный тяжелый бархат.
— Чего же тут подсматривать-то, — ответствовала Мамушка, готовясь к бою. — Нечего вам распоряжаться портьерами мисс Эллин — что это вы надумали: и карниз сорвали, и портьеры в пыли валяются. Мисс Эллин ох, как их берегла, эти портьеры-то, и я не позволю вам такое с ними вытворять.
Скарлетт обратила на Мамушку взгляд своих зеленых глаз — глаз, искрившихся весельем, совсем как в те далекие дни, когда она была капризной маленькой девчушкой, о чем частенько со вздохом вспоминала Мамушка.
— А ну-ка, Мамушка, бегом на чердак, принеси мне оттуда ящик с выкройками! — крикнула Скарлетт, подскочив к Мамушке и подталкивая ее к двери. — Я буду шить себе платье!
Мамушка чуть не задохнулась от возмущения при одной мысли о том, что ее двухсотфунтовую тушу заставляют куда-то подниматься, а тем более на чердак, но одновременно в ней зародилось страшное подозрение. Она выхватила портьеру из рук Скарлетт и, словно священную реликвию, прижала к своей монументальной отвислой груди.
— Уж не из портьер ли мисс Эллин собрались вы шить себе платье? Нет, тому не бывать, пока я хоть капельку жива.
На лице молодой хозяйки появилось было выражение, которое Мамушка описала бы так: «Уперлась как бык». Но оно тут же сменилось улыбкой, а этому Мамушке уже трудно было противостоять. Однако на сей раз старуха не попалась на удочку. Она смекнула, что мисс Скарлетт заулыбалась лишь затем, чтобы обвести ее вокруг пальца, и преисполнилась решимости не отступать.
— Не надо быть такой скупердяйкой, Мамушка. Я собираюсь в Атланту подзанять денег, и мне для этого нужно новое платье.
— Не нужно вам никаких новых платьев. Нет сейчас таких леди, которые в новых платьях ходят. Они носят старые и очень даже этим гордятся. С чего бы это дочке мисс Эллин одеваться иначе — даже когда она в старом ходит, все должны ее уважать, точно она в шелках.
Упрямое выражение вновь появилось на лице Скарлетт. «Господи Иисусе, вот чудно-то: чем старше мисс Скарлетт становится, тем больше на мистера Джералда походит, а на мисс Эллин — меньше и меньше!»
— Вот что, Мамушка, ты, конечно, знаешь про письмо тети Питти. А она пишет, что мисс Фэнни Элсинг выходит замуж в эту субботу, и я, конечно, хочу поехать на свадьбу, а для этого мне нужно новое платье.