Унесенные ветром
Шрифт:
— Да это платье, которое на вас сейчас, нисколечко подвенечному платью мисс Фэнни не уступит. Мисс Питти писала, что Элсинги совсем обеднели.
— Но мне необходимо новое платье! Мамушка, ты же не знаешь, как нам нужны деньги. Налоги…
— Все я про налоги знаю, мэм, да только…
— Знаешь?
— Так ведь господь бог наделил меня ушами, чтоб слышать, верно? Ну, а мистер Уилл двери-то никогда не закрывает.
И как это Мамушка умудряется всегда все слышать? Просто удивительно, подумала Скарлетт: этакая грузная туша, топает так, что пол трясется, а когда хочет подслушать, подкрадывается тихо, как дикая кошка.
— Ну,
— Да уж, мэм, слышала, — сказала Мамушка, сверкнув глазами.
— Так не будь упрямой, как мул, Мамушка. Неужели ты не понимаешь, что мне необходимо поехать в Атланту и добыть денег, чтоб заплатить налог? И денег надо немало. Я должна это сделать! — И она ударила кулачком о кулачок. — Ей-богу, Мамушка, они выкинут всех нас на улицу, а куда мы тогда пойдем? Неужели ты станешь препираться со мной из-за каких-то маминых портьер, когда эта дрянь Эмми Слэттери, которая убила маму, строит планы, как бы переехать в наш дом и спать на маминой постели?!
Мамушка перенесла тяжесть своего могучего тела с одной ноги на другую, точно слон на отдыхе. Она смутно чувствовала, что ее хотят провести.
— Да нет, мэм, не хочу я видеть эту дрянь в доме мисс Эллин или чтоб всех нас выставили на улицу, да ведь только… — И она вдруг впилась в Скарлетт осуждающим взглядом. — От кого это вы деньги-то получать собираетесь, что вам вдруг понадобилось новое платье?
— А это, — сказала несколько ошарашенная Скарлетт, — это уж мое дело.
Мамушка пронзительно посмотрела на нее — как в прежние времена, когда Скарлетт была маленькая и тщетно пыталась оправдать свои проступки. Казалось, Мамушка без труда читала в ее мыслях, и Скарлетт невольно опустила глаза, впервые почувствовав укол совести из-за своей затеи.
— Так, значит, вам понадобилось новое распрекрасное платье, чтобы денег занять. Что-то тут не то. Да и почему-то вы не хотите сказать, откуда деньги-то брать задумали.
— Я вообще не желаю ничего об этом говорить, — возмутилась Скарлетт. — Это мое дело. Отдашь ты мне портьеру и поможешь сшить платье?
— Да, мэм, — еле слышно произнесла Мамушка, сдаваясь столь внезапно, что Скарлетт сразу заподозрила неладное. — Я помогу вам сшить платье, а из атласной подкладки, должно, сделаем вам нижнюю юбочку и панталоны кружевом обошьем. — И с ехидной улыбочкой она протянула портьеру Скарлетт. — А мисс Мелли тоже едет с вами в Тланту, мисс Скарлетт?
— Нет, — отрезала Скарлетт, начиная понимать, что ее ждет. — Я еду одна.
— Это вы так думаете, — решительно заявила Мамушка, — да только никуда вы в таком новом платье одна не поедете. Я с вами поеду. Да уж, мэм, и не отстану от вас ни на шаг.
На мгновение Скарлетт представила себе, как она поедет в Атланту и станет разговаривать с Реттом в присутствии насупленной Мамушки, которая, как огромный черный страж, будет неотступно следовать за ней. Она снова улыбнулась и положила руку Мамушке на плечо.
— Мамушка, милая. Какая ты хорошая, что хочешь поехать со мной и помочь мне. Но как же наши-то здесь без тебя обойдутся? Ведь ты у нас в Таре сейчас самая главная.
— Ну уж! — промолвила Мамушка. — Не заговаривайте мне зубы-то, мисс Скарлетт. Я ведь знаю вас с той поры, как первую пеленку под вас подложила. Раз я сказала, что поеду с вами в Тланту, значит,
— Но я же остановлюсь у тети Питтипэт, — теряя терпение, сказала Скарлетт.
— Мисс Питти очень даже хорошая женщина, и она, конечно, думает, что все-то видит, но дальше своего носа не видит ничего, — заявила Мамушка, повернулась с величественным видом, как бы ставя на этом точку, и вышла в холл. А через минуту стены задрожали от ее крика: — Присей, лапочка! Сбегай-ка наверх и принеси сюда с чердака швейный ящичек мисс Скарлетт с выкройками. Да прихвати пару острых ножниц — и побыстрее, чтоб нам не ждать тут всю ночь.
«Ну и попала я в историю! — подумала удрученная Скарлетт. — Ведь это все равно что взять с собой сторожевого пса, а то и похуже».
После ужина Скарлетт и Мамушка разложили выкройки на столе, в то время как Сьюлин и Кэррин быстро содрали с портьер атласную подкладку, а Мелани, вымыв щетку для волос, принялась чистить бархат. Джералд, Уилл и Эшли сидели, курили и с улыбкой глядели на эту женскую возню. Радостное возбуждение, исходившее от Скарлетт, овладело всеми, — возбуждение, природу которого никто из них не мог бы объяснить. Щеки у Скарлетт раскраснелись, глаза жестко поблескивали, она то и дело смеялась. И все радовались ее смеху — ведь уже несколько месяцев никто не слышал его. А особенно приятно это было Джералду. Помолодевшими глазами он следил за ее передвижениями по комнате, и всякий раз, как она проходила мимо, ласково похлопывал ее по боку. Девушки разволновались, точно готовились на бал: отдирали подкладку и резали бархат с таким рвением, словно собирались шить себе бальные платья.
Скарлетт едет в Атланту, чтобы занять денег или в крайнем случае заложить Тару. Ну, и что тут такого страшного, если даже придется заложить? Скарлетт сказала, что они без труда выкупят Тару из урожая будущего года — продадут хлопок, расплатятся, и у них еще деньги останутся; она сказала это так уверенно, что никому и в голову не пришло спорить с ней. А когда ее спросили, у кого она собирается брать в долг, она ответила: «Любопытному нос прищемили», — ответила так игриво, что все рассмеялись и принялись подшучивать и дразнить ее: завела-де себе дружка-миллионера.
— Не иначе как у Ретта Батлера, — лукаво заметила Мелани, и все рассмеялись еще громче, настолько нелепым показалось им это предположение, ибо все знали, что Скарлетт ненавидит Ретта и если вспоминает о нем, то не иначе как об «этом подлеце Ретте Батлере».
Но Скарлетт не рассмеялась, и Эшли, засмеявшийся было, умолк, заметив, какой настороженный взгляд бросила на Скарлетт Мамушка.
Сьюлин, заразившись царившим в комнате единодушием, расщедрилась и принесла свой воротничок из ирландских кружев, хотя и несколько поношенный, но все еще прелестный, а Кэррин стала уговаривать Скарлетт надеть в Атланту ее туфли — это была лучшая пара обуви во всей Таре. Мелани упросила Мамушку не выкидывать бархатные обрезки — она обтянет ими каркас прохудившейся шляпки, и все так и покатились со смеху, когда она заявила, что старому петуху придется, видно, расстаться со своими роскошными, черно-зелеными с золотом перьями, если он не удерет на болото.