Унесенные землянкой
Шрифт:
– День добрый! Отличная погода, вы не находите? А подскажите-ка мне, любезная, где тут лейтенантик бегает? Такого вот ростика и с такой вот противной мордой! – попытался Валя изобразить своего знакомого человека, но вместо ответа получил лишь камнем по лбу.
“Не больно, но обидно! Надо было сожрать вас всех… Впрочем, начать никогда не поздно!” – вновь вскипел ящер, но всё же совладал с собой и обиженно зыркнув на единорожку, приблизился к всё еще лежащей на земле Сэйли.
Аккуратно взяв её в лапы и
– Ути какая маленькая! Кто у нас такая маленькая!? Утю-тю! Не признала дядю Валю, да? Совсем забыла старика, хотя ты и не помнила…. – сладким голосом проговорил дракон и, повернувшись к ошарашенной таким поворотом, “Сивире”, сказал:
– Может чаю, а? У меня тако-ой чай есть... Заодно про муженька твоего поговорим! Кстати, где он? – закончил дракон уже на ходу, двигаясь в сторону казармы и игнорируя изумленное мычание единорожки.
73
– А вот и ты… Я уже собиралась идти тебя из унитаза доставать! Думала, всё – утонул! – явно издеваясь, проговорила Бэйри и вновь взяла в зубы прислоненную к шкафу швабру.
– Не дождешься… – буркнул я, проходя вовнутрь кабинета и быстро оглядывая окружающую обстановку в поисках своих вещей.
Вещмешок нашелся быстро. Он валялся прямо на полу возле того места где я спал. Но автомата нигде не было.
Вот ведь дерьмо!
– Ты “Калашников” мой не видела? – с надеждой спросил я у журналистки, что замывала мою собственную блевотину.
– Фо фафофе” Фафаффифоф”? – промычала она, держа в зубах деревянный черенок.
Заметив мой раздраженный взгляд, она вздохнула и нехотя выпустила швабру изо рта.
– Что такое “Калашников”? – Бэйри явно была недовольна тем, что это именно я задаю ей вопросы, а не наоборот.
Журналисты…
– Ну автомат! Железка, что я на плече постоянно таскаю! – проговорил я, активно жестикулируя и стараясь не смотреть на грязную швабру, что бы снова не опозориться.
Журналистка как-то жестко посмотрела на меня, будто бы хотела что нибудь съязвить, но сдержалась и ответила:
– За столом лежит… Ты его слишком подозрительно тискал и мышью называл... Извращенец! – с обидой в голосе добавила она и вернулась к уборке.
Какой еще мышью? Мне что, Сивира снилась? Вот черт! И что же мне там с ней снилось… Совсем уже поехал, конеёб недоделанный!
Виновато посмотрев на желтую кобылку в куртке, я осторожно обошел её и приблизился к рабочему столу. Автомат оказался прислоненным к стене возле окна.
Облегченно выдохнув, я осторожно поднял его и повесил на плечо. Знакомая тяжесть здорово успокаивала и придавала уверенности. Повернувшись обратно к Бэйри, я как можно спокойнее предложил:
– Дай я сам уберу… Ну, или деньги за ковер отдам? – добавил я, стараясь, чтобы в моём голосе нельзя было обнаружить нотки стыда.
Мне
Ну, по сравнению с остальными её сородичами – да, хорошо. Можно сказать, что даже дружески, но всё же показывать ей свои слабости я не особо стремлюсь.
А слабостей у меня много, и одна из них – жуткое чувство стыда, когда кто-то исправлял мои собственные косяки. Комплексы, может?
Впрочем, не важно. У меня эта байдень еще с кадетки осталась. Офицер-воспитатель у нас был хороший мужик, знал толк в патриотическом воспитании. Даже слишком…
– Ну точно, рожь где-то нашел! Может, тебе лучше еще поспать, а? – прервала журналистка мои размышления и с опаской уставилась на меня, будто на обдолбанного торчка.
– Я серьезно! Кончай хернёй маяться, пошли лучше новый ковёр купим. А то мне неудобно как-то… – с трудом закончил я, чувствуя как заливаюсь краской.
Прямо как школьница. Осталось добавить что-то вроде “я больше так не буду” и сделать книксен…
– О, так ты извиниться хочешь, я правильно поняла? – прищурившись и внимательно глядя на меня, произнесла желтая кобылка.
Я коротко кивнул, стараясь выглядеть как можно более безразлично.
– Ну тогда-а… – протянул Бэйри и чуть помедлив, продолжила:
– Тогда рассказывай, что ты делаешь в Кантерлоте и как, а главное – зачем, залез в мой кабинет? Сомневаюсь, что ты просто решил меня проведать… – закончила журналистка и, приблизившись к своему рабочему месту, уселась в кресло.
Нехотя отойдя от окна, я уселся на стул с другого края стола и, сняв вещмешок, принялся рыться внутри в поисках заветного свертка.
– Ну и? – не вытерпела пони в куртке, когда молчание слишком затянулось.
Впрочем, я ничего не ответил. Продолжая копаться в вещмешке в поисках мяса, я попутно пытался придумать, чего бы такого соврать, чтобы она поверила.
А может, правду сказать? Что в этом такого? Ну не побежит же она к принцессам стучать…
Блин, да она же журналистка! Точно в газетенке своей что-нибудь понапишет, вроде
“Особенности полевых гомосексуальных отношений между Древними. Фотографии на третьей странице!” – не хотеть...
– Кстати, ты про Чистое Сено ничего не писала? – спросил я, все еще не решив, говорить ли правду.
Бэйри как-то резко поникла и опустив голову, принялась рассматривать свои копыта, лежащие на столе. Судя по поникшим ушам и выражению морды, ей было не очень-то приятно вспоминать об этом.
– Нет, не писала… – тихим голоском пропищала она, будто бы сама с собой говорила.
Может, зря я ей напомнил? Всё-таки те события – это совсем не то, о чем хотелось бы помнить.
Даже мне самому…