Уникум

Билик Дмитрий Александрович

— Ты посмотри на себя. Окреп, возмужал.

— Ты тоже хорошо выглядишь.

— Да что там я. Вот ты… слов нет. Давай заходи, не в подъезде же стоять.

Он захлопнул дверь и вновь повернулся ко мне.

— Я сейчас на работу позвоню. Отгул возьму.

Он убежал в комнату, где с минуту разговаривал по сотовому. Даже на повышенных тонах. Видимо, начальство отнеслось к желанию взять отгул без должного понимания. Но дядя Коля все-таки добился своего и вернулся.

— Сейчас чай поставлю. А чего ты без вещей? Вообще не помню,

как ты уехал. Все, как в тумане. И как в футбольной школе? Ты же вратарь? Или кто там? Давай рассказывай.

— Хорошо, — вздохнул я и сел напротив него. — Только начнем с самого главного. Никакой футбольной школы нет. И я не вратарь. Если совсем коротко, то я маг.

Интерлюдия

Никто бы никогда не подумал, что в небольшой усадьбе близ Твери зачастую решались судьбы магического мира России. Дом был непростой, о двух этажах и на самом деле являлся частью большого имения с садом, лодочным причалом, конюшней (где встречалась всякая живность, кроме самих лошадей) и гаражом. И принадлежало все это не кому нибудь, а Игорю Константиновичу Терлецкому, главе фамилии и по совместительству Охранителю Совета высокородных.

Именно здесь раз в месяц, а иногда и чаще, собирались все высшие сливки общества. Почти все, если быть точнее.

— Горленко опять не приехал? — сурово спросил Терлецкий, разглядывая через бокал с белым вином собравшихся вокруг стола.

Даже сейчас, на исходе сотни лет, он выглядел величаво и степенно. Волосы, посеребренные сединой, падали на широкий лоб, лицо немного оплыло от чрезмерного употребления вина, но взгляд сохранил всю ту же силу и остроту, как в середине прошлого века.

— Не любит Федор Палыч нашего общества, — ответил светловолосый Куракин-старший.

— Справедливости ради, почтенные, это общество Федора Павловича не жалует. Человек он самых простых нравов, немного даже грубый, и этого не скрывает, — вмешался лысенький Владимир Михайлович Матвеев, несменный глава магического банка.

— А как общество отнеслось к аресту жениха вашей дочери? — с легкой усмешкой спросил Терлецкий.

Матвеев явно смутился. Он покраснел, силясь что-то сказать, но не мог вымолвить ни слова. Терлецкий сам прекратил мучения высокородного.

— Будет вам, посудачили, а через неделю забыли. Вы же знаете наше дворянское болото. Но неужели Наташа и правда решила выскочить за этого безродного? Ему сколько лет вообще? Не староват?

— Вы же знаете, Игорь Константинович, дочка у меня с характером. В супругу-покойницу. Если что в голову втемяшила, то уже не выбьешь.

— И вы не способны никак повлиять?

— Куда уж там, — развел руками Матвеев, но в глазах его читалась злоба. — Время такое пошло. Бывает, и партия оговорена, и приданное обозначено, а чертовка возьми и сбеги к другому. Или, чего доброго, еще свяжет себя любовным заклинанием с каким-нибудь проходимцем.

— Любовное заклинание

не приговор, — будто очнулся Терлецкий. — Время лечит, и в данном случае это не очередная расхожая фраза. А таких чертовок надо родительским словом образумлять, дабы никакие договоренности не были нарушены.

Терлецкий посмотрел на Куракина и тот кивнул, соглашаясь с хозяином дома. За столом повисла гнетущая тишина, которую никто не решался нарушить. Лишь спустя несколько томительных секунд сухой как лист, брюнет Александров, подал голос.

— Игорь Константинович, слышал ваш протеже все-таки поймал убийцу уникумов.

Терлецкий скривился, точно ему попался испорченный виноград. Однако ж ответил.

— Четкеров, конечно, старательный, и маг не самый слабый. Вот только очень уж ему фантазии не хватает. Не он его поймал.

— А кто же? — искренне удивился собеседник. — В газетах писали…

— Так вы не забывайте, кому эти газеты принадлежит. Что надо, то и напишут. На самом деле этого сумасшедшего уникум убил. Тот, который на первый курс был зачислен с опозданием.

— Тот самый..? — начал было Матвеев, но осекся.

— Тот, — сделал Терлецкий вид, что не понял. — Водитель, который детей-уникумов убивал, пытался дверь туда открыть, — при этих словах аристократ поднял палец и усмехнулся. По лицам высокородных пробежала волна снисходительных улыбок. — А парнишка с ним справился. Четкеров говорит, что силы в нем уйма.

— Этого мага я вам не отдам, Игорь Константинович, — деланно погрозил хозяину дома Смолин, высокий и широкоплечий аристократ с аккуратно уложенными пробором. — Скольких уникумов уже к себе переманили? Того же Четкерова, не к ночи будь помянут, из-под носа увели.

— Так они у меня и не задерживаются, — развел руками Терлецкий. — Быстро взлетают, быстро падают. Расходный материал. С Четкеровым повезло, не более. Что до этого парнишки, так есть у меня честный вариант, кому он достанется.

Терлецкий вытащил из пространственного кармана колоду карт и благодушно улыбнулся.

— Но и играть будем не на интерес. Скажем, по десять золотых за вход.

К удивлению, играть согласились почти все. На столе быстро образовалась нужная сумма. В стороне лишь остался худой остроскулый Аганин.

— Что же вы, Сергей Львович, не присоединитесь? Десять золотых за уникума — сущие копейки.

— Так-то оно так, Игорь Константинович, только помимо того, что мальчишка уникум, так он еще и благородный. Пусть пока этого и не знает. А перетянуть благородного на службу, занятие трудоемкое.

— Что же вы за чушь городите? Во-первых, к тем самым Кузнецовым паренек отношения не имеет. Да и не смог бы он стать уникумом, коли отпрыском их был.

— Я, господа, как вы знаете, очень много работаю с документами, — поднялся на ноги Аганин, заметив, что все взгляды обратились к нему. — В том числе с теми, которые числятся утерянными. Случайно или нарочно.