Уникум
Шрифт:
— Просто не хочу, чтобы ты издевался над ним.
— Я хочу, чтобы мы жили на радуге и ездили на единорогах, — мечтательно произнес он. — Вот только их осталось всего восемнадцать в России, уж поверь, я знаю, о чем говорю. Так что лучше отваливай, пока я тебя в пыль не превратил.
— Ни в кого ты не сможешь его превратить, — спокойно ответила Терлецкая, не сводя с меня взгляда. — Из школы сразу вылетишь. Да и слабоват ты для таких преобразований.
— Светка, ты вообще на чьей стороне?
— Да ни на чьей. Просто скучно, а ты только и делаешь, что хвастаешь.
— Ладно,
Я так и не понял, что за игры между этими двумя происходили. Да, честно говоря, не очень-то и интересовался. Да и Дуракин не дал мне время поразмышлять. Он подскочил и что есть силы толкнул меня. Я попытался сделать шаг назад, чтобы не потерять равновесие, но запнулся и плюхнулся на спину под одобрительный хохот высокородных пацанов. Лишь на траве поняв, что случилось.
Во время нашего разговора один из прихвостней Куракина зашел ко мне за спину и встал на четвереньки. Именно об него я и споткнулся. И что еще важно, быстро заметил, что ребята хотят повторить трюк. Стоило мне встать, как Куракин снова бы толкнул.
Поэтому я перекатился в сторону и поднялся, стараясь игнорировать боль. Тело слушалось с трудом. Часовой бег по пересеченной местности оставил свой отпечаток. Но сейчас было кое-что поважнее. Наказать обидчика.
Дядя Коля всегда говорил, что мужчина должен уметь постоять за себя. Неважно, сколько их, чем это грозит, но лучше, чтобы тебя отметелили один раз и ты сохранил лицо (фигурально, само собой), чем целым прибежать домой, поджав хвост. Потому что в этом случае издеваться будут постоянно. Жалко, что дальше разговоров у нас не зашло. Хотя отчим мог кому угодно морду начистить. В этом я не сомневался. Мне сейчас эти навыки очень бы пригодились, чтобы отправить в нокаут Дуракина.
Хотя его смазливое лицо значительно помогло мне настроиться. Светлые волосенки прилипли ко лбу, карие глаза смотрели надменно, а тонкие губы изогнулись, обнажив белые зубы. Именно туда я и ударил.
Боль пронзила руку, током пройдясь по локтю. Если бы не закричал Куракин, я бы завопил сам. Лишь усилием воли удалось взять себя в руки, сделав вид, что все идет ровно так, как и задумывалось. И именно такой удар я и хотел нанести.
— Ах ты падаль, — держался за окровавленный рот высокородный. — Ты хоть понимаешь, на кого руку поднял? Тебе не жить.
Меня обступили приятели нового врага. Один коренастый, но крепкий, с уже проклюнувшимся пушком над губой, угрожающе надвинулся, блеснув перед глазами золотым значком с воющим волком. Второй, с изображением на груди какой-то книги, явно насмотрелся фильмов с Брюсом Ли — он чуть присел, вытянул одну руку перед собой, а вторую завел за спину. Ему бы с дядей Колей познакомиться, тот тоже боевики с Брюсом Ли любил. У нас и VHS кассеты остались, жалко видик давно не показывал.
По всему выходило, что меня здесь сейчас будут убивать. Одно радовало — произойдет это все необычным магическим способом. И есть вероятность, что от Кузнецова Макса не останется даже следа. Спасение пришло откуда не ждали. От той же Светланы Терлецкой, неожиданно вступившейся за меня.
— Саша, это не по правилам.
— К чертям правила, — отмахнулся он одной рукой. Второй все еще
— Хочешь, чтобы тебя отчислили? Что тогда скажет отец?
И Куракин замер. Еще несколько секунд назад он хотел разорвать меня на части, а теперь задумался. Видимо, представлял, что говорит отцу.
— Можно сделать все по чести, — сказала Терлецкая.
И по безобразной улыбке Куракина (кстати, серьезного вреда я ему не нанес. Лишь губу разбил и кровь теперь залила зубы) стало понятно, что ничего хорошего мне ждать не придется.
— Как зовут? — с вызовом спросил Дуракин, в мгновение преобразившись. Он выпрямился и пытался отыграть какого-то важного типа.
— Кого зовут? — не понял я, потому что колени после удара еще дрожали.
— Тебя как зовут?
— Макс.
— Фамилия?
— Кузнецов.
— Максим Кузнецов, при свидетелях, для восстановления моей чести я вызываю тебя на дуэль до обильного кровотечения или увечья. Предлагаю выбрать оружие, которым мы будем биться, либо место проведения поединка. Ответ необходимо дать в течение следующих двадцати четырех часов одному из моих секундантов, — показал он на своих приспешников.
Не сказав больше ни слова, Куракин коротко кивнул и, взяв под ручку Терлецкую, отправился в сторону нашего флигеля. Остальные высокородные послушно поплелись за парочкой, оставив меня и Максимова тихо обтекать.
— Спасибо, — наконец пришел в себя очкарик.
— Да не за что, — не мог оторваться от спин уходящих.
— Что значит не за что? Тебе только что бросил вызов самый опасный из возможных дуэлянтов. Все знают, что Куракин один из лучших стрелков в мушкетном клубе, а фехтованию высокородные обучаются с детства. У тебя против него ни единого шанса.
Глава 7
— Я же тебе говорил не лезть к высокородным, — почти бросил ложку в тарелочку с творогом Байков.
Выдержке Димона можно было лишь позавидовать. Он разразился бранью (впрочем, весьма цензурной) еще вчера, после того, как я рассказал о случае с Максимовым, и замолчал. Будто вновь обиделся на то, что его новый сосед подставился.
Хотя причиной мог быть и скудный завтрак. Как я уже понял по фигуре нового товарища и его кислой мине при виде блюд в столовке, больше, чем учить жизни, Байков любил покушать. И именно этого домовые-зожники (хотя те действовали не по собственной прихоти) его и лишали. Поэтому вид творога с фруктами и орехами на завтрак вогнал Димона в последнюю стадию древнерусской тоски. А тут, гляди, какой удачный повод ее выместить на том, кто рядом сидит. Ну, и справедливости ради, вполне этого заслуживал.
— Говорил, — подтвердил я, не отрываясь от тарелки. Если Байков доедать не будет, надо у него забрать этот творог. Вкуснота неимоверная.
— Почему ты меня не послушал?
— Потому что они издевались над ним, — указал я грязной ложкой на Максимова и сразу же пожалел о резком движении. После вчерашней пробежки болели почему-то не только ноги, но и все тело.
Что до Мишки, то он официально был взят под мое неокрепшее крыло. А чего в самом деле мне теперь бояться? Дуэль почти на ровном месте я уже схлопотал.