Уникум
Шрифт:
Только после обеда и уроков я окончательно поверил, что все сказанное Катей лишь наш очередной треп. Мы часто болтали вот так, ни о чем. В ульяновской области одни ведьмаки, а ведьм нет. А в Питере в два раза больше ковенов, чем в Москве. Или, что была у них в глуши бабка, магию крови практиковавшая с помощью пиявок. Ровно до того момента, пока на нее блюстители не вышли. И где теперь эта бабка?
Вот и сказала она про этот рунический щит и что с ведьмами лучше не ссориться просто так. Себя не имела в виду. Только я успокоился с этой мыслью, сконцентрировавшись на отработке заклинаний,
— Меньше силы, меньше, — комментировала она мои Иглы. — Слишком стараешься, оттого выходит только хуже. Ты, кстати, думал, что будешь делать дальше?
— На тренировку пойду, а потом поем.
— Я не про то. Что будешь делать после окончания школы?
— Ну, у меня отработка на Конклав. Он же обучение оплачивает.
— Всех уникумов, чтобы ты знал, расхватывают по фамилиям еще на втором-третьим курсах. Как и остальных хоть чего-нибудь стоящих магов. Кому-то везет, они попадают к высокородным, другие влачат жалкое существование в бедных благородных семьях.
— А если я не захочу ни к кому примыкать?
— Такого не бывает, — чуть улыбнулась Света. — Тебе просто не дадут спокойной жизни. Одиночек, да еще сильных, никто не любит. Так что подумай над своим будущим уже сейчас.
Вот и пошла в ход тяжелая артиллерия. Зыбунина говорила про ведьм и что с ними лучше не ссориться. Терлецкая другими словами заявляла то же самое о высокородных. Получается, единственная девушка, которая на меня не давила — это Тихонова. Вот тебе и ребро. Нет, не адамово, а от монеты. С другой стороны, как все ловко разрешилось.
Однако не успел я порадоваться, как получил еще немного пищи для размышлений. Тренировка началась как обычно, без всяких прелюдий. Я какое-то время бежал рядом с Мишкой и Рамиком. Последний был сам на себя не похож — молчал и постоянно смотрел на меня с видом побитой собаки. Нет, я его не бил, хотя надо было. К моменту, когда вчера Рамиль пришел и жалобно поскребся в дверь, я уже отошел. Но еще периодически грозно поглядывал на друга, мол, за болтливость простил, но осадочек остался.
На круге третьем я стал прибавлять и оторвался от товарищей. Так даже лучше, мозги прочищу, может, перестану думать об этом треклятом бале. Ага, как же. Будто из под-земли рядом возникла Тихонова. И невзначай начала разговор.
— Максим, а не знаешь, что происходит с температурой во флигеле?
— С температурой? — не сразу понял я.
— Да, батареи еле работают, а жаром так и пышет.
— Не знаю, — для убедительности пришлось даже помотать головой.
— Подруга говорит, что это сущность какая-то завелась. Надо, наверное, Козловичу будет сказать. Как думаешь, до бала это сделать или после? А, может, и не говорить совсем?
И прибавила хода, а я чуть не остановился. Нет, ну вот теперь окончательно розовые очки с меня упали. Угроза Зыбуниной, предостережение Терлецкой и шантаж Тихоновой. Можно сказать, что я видел все. С другой стороны, и девчонок при очень большом желании можно понять. Каждая узнала об еще двух письмах и пустила в ход всяческие ухищрения. Итак, ситуация возвращается в исходное значение.
Не было бы счастья, да несчастья
Еще несколько манипуляций, и вот вместо меня красуется сухой куст, засыпанный листьями. Весь этот странный гербарий держался на крохах силы, исход которой я сразу ограничил давним мысленными уменьшение в уме столбика из камней. Сидел, а сам думал по поводу бала.
— Мне иногда кажется, что ты послан, чтобы разрушить все устоявшиеся методики обучения магии, — раздался голос Якута рядом.
— Почему? — вздрогнул я, и куст осыпался.
— Потому что сидишь сорок минут, поддерживая это забавную инсталляцию в неподвижном виде. Все уже давно во флигеле греются, а ты тут. Абстрагировался от всего мира. Предельная концентрация.
Мне казалось, в словах Якута слышалась легкая издевка. Обычно он выглядел спокойным, беспристрастным, но сейчас учителю было просто весело. И причиной тому явился я.
— Задумался. Очень сильно.
— А надо, чтобы мыслей не было совсем. Вот это правильная медитация, а не то, что у тебя. Ладно, поднимайся, — он протянул мне руку. — И что же одолевает разум единственного уникума первого курса?
— Кого пригласить на бал, — бросил я, лишь позже осознав, как легко раскрылся. — Точнее, на чье приглашение ответить согласием.
— Теперь это такая большая проблема?
— Еще какая. Зыбунина из ковена, Терлецкая из высокородных, а Тихонова тоже может крови попортить.
— Какая хорошая компания подобралась. А ты с кем хочешь пойти?
— Не знаю.
— Мужчины любят женщин, женщины любят детей, дети любят хомяков, а хомяки никого не любят. Так?
— Ничего я не хомяк. Просто правда не знаю.
— Тогда слушай одну простую и правильную мысль: любить надо только тех, кто любит тебя. В таком случае ты имеешь риск прожить долгую и счастливую жизнь. Есть ли среди этих троих та, которая относится к тебе наиболее благосклонно?
Я помолчал, обдумывая услышанное, и кивнул. Якут вроде задал вопрос, а вместе с этим я получил ответ.
— Спасибо большое.
— Беги, грейся. И, Кузнецов, в следующий раз не надо делать куст из веток деревьев. Тем более, веток разных деревьев.
Во флигель я ворвался вихрем, сразу же вбежав в свою комнату. В данный момент меня даже радовало натопленное Потапычем помещение, а крепкий запах сивухи не раздражал.
— О, а мы за тобой уже идти хотели, — поднялся на ноги Рамиль.
Вообще, он лежал на кровати в завернутом вокруг пояса полотенце и явно никуда не собирался. Но я даже на это не обратил никакого внимания. Подлетел к столу, плюхнулся, достал лист бумаги и стал писать ответное послание на одно из писем. Спустя пару минут я встал, чувствуя, как расправляются плечи. Напряжение, сковывающее меня несколько последних дней, уходило.