Уникум
Шрифт:
– Я не стану в этом участвовать, - отрезал Родион.
– Я не уговариваю. Я излагаю вам заведомо решенное дело, - не менее сухо возразил Мартынов.
– Будете изображать из себя законопослушного волшебника. А кроме того смело можете принять по наследству заказы и связи Кошарского и Вербина. В конце концов, кому-то надо обслуживать растущую клиентуру в части криминальных разборок... Но кроме этого мы впускаем вас, Березин, и на более высокий, совершенно сокрытый от посторонних глаз круг, включающий большую политику с нескончаемыми предвыборными марафонами,
– Да в чем же разница?
– огрызнулся Родион.
– По-вашему, наемник, стреляющий с крыши - это один уровень, а киллер-телекинетик, на банкете рвущий желудок своей жертве - это некие высшие сферы?
– Это не высшие сферы. Это серьезные дела. А серьезные дела мы делаем только с серьезными людьми. Человек, способный работать стопроцентно чисто, находится под нашим крылышком в полной безопасности... Мы не ищем разовых исполнителей, работающих традиционными методами, потому что слишком велики накладные расходы на подготовку операции и последующее устранение последствий, в том числе и самого исполнителя. Поэтому мы холим и лелеем серьезных партнеров, тех, кто не оставит ни одной материальной улики и в чистосердечное признание которого не поверит ни один нормальный человек.
Родион промолчал. В широчайшей компетенции Мартынова он больше не сомневался.
– Кажется, у вас есть голова на плечах, Родион Павлович. У вас достанет ума не интересоваться тем, кому и зачем нужно избавиться от того или иного человека. Это ни вас, ни меня, кстати, тоже не касается: ниже нас с вами в этой пирамиде только твердь земная...
Мартынов вдруг дал по тормозам, а потом свернул к бордюру газона.
– Итак, я, кажется, изложил все. На то, чтобы почувствовать себя в роли соблазняемой красной девицы у вас, Березин, есть некоторое время,
– доверительно сообщил Мартынов.
– Однако если на каком-то из этапов нашего дальнейшего сотрудничества вы откажетесь исполнить какое-либо наше предписание, своего брата вы живым не увидите. Это я вам обещаю.
Родион покосился на Мартынова.
– Увы, Родион, у вас просто нет выбора, - подтвердил тот.
Родион стиснул зубы. Он сейчас готов был порвать Мартынову глотку, и вполне мог бы сделать это... Более того, в какое-то мгновение Родион вдруг смертельно испугался того, что он не сможет обуздать себя...
– Больше я вас не агитирую, Березин. Я открыл карты.
– А не пошли бы вы...?
– Родион с чувством сообщил Мартынову, где бы он хотел его увидеть.
– Чудненько!
– хмыкнул Мартынов и весело взглянул на Родиона: - Вы прелесть. Сейчас ступайте домой, Березин. Вам надо отдохнуть и прийти в себя. Завтра вы разгоните к чертовой матери свою проверенную команду, а послезавтра я познакомлю вас с вашими новыми людьми... Кстати, на будущее: меня зовут Геннадий.
Он протянул руку.
Родион взглянул в его глаза, и Мартынов, усмехнувшись,
– Прощу прощения, запамятовал. Итак, вы свободны. Официальные бумаги стерпят все, что я в них напишу. До свидания, Родион.
Родион взялся за ручку двери, и тут Мартынов добавил серьезно:
– Нам с вами долго работать вместе. Послушайте доброго совета: не пытайтесь отыскать брата. Вряд ли вы его увидите в ближайшее время. Вам придется привыкать к жизни в одиночестве... А если вы все же попробуете нарушить договоренности...
Родион резко обернулся:
– Я все понял! Но и вы не пытайтесь хоть пальцем дотронуться до Егорки!
– Даю слово, Березин, - строго сказал Мартынов.
– Ваш брат будет
в безопасности. Мало того, у нас его подлечат и поставят на ноги, если
это конечно теперь возможно. Никто не ожидал от маленького полудурка такой
выходки, но она стала для нас неожиданным подспорьем: мы легко заполучили
Егора и изолировали его от вас...
– Что ж...
– Родион едва сдержал отчаяние.
– Пусть так...
Он взялся за дверную ручку, выбрался из машины, хлопнул дверью и
по подмерзшему пожухлому газону прошел к пешеходной асфальтовой дорожке,
тянущейся вдоль длинного панельного дома.
– Ждите звонка! Или я, или Елена Юлиевна свяжемся с вами...
– крикнул Мартынов ему вслед.
Родиона хватило метров на тридцать. Пошатываясь и волоча ноги, он свернул к стоящей у одного из подъездов скамеечке и плюхнулся на нее, обессиленный. Мышцы ныли и побаливали, очень хотелось есть, в горле пересохло...
– Ты чего ревешь?
– услышал он вдруг детский голосок рядом.
Родион поднял голову. Рядом с ним стоял мальчонка лет четырех-пяти. Чистенький, очень прилично одетый, в модной среди нынешней мелкоты вязаной шапочке с козырьком.
"А разве я реву?" - удивился про себя Родион. Он машинально провел пальцем под правым глазом и ощутил влагу. Наверняка, это были дождевые капли: уникум третьей категории никогда не позволил бы себе заплакать. Но слезы действительно хлюпали в носу и комом стояли в горле. Родион поморщился и опустил голову, уставившись на свои драные кроссовки.
– Так чего ты ревешь?
– серьезно спросил мальчик.
– Есть причина, - Родион украдкой вытер глаза и покосился на ребенка.
– Я вчера коленку разбил и тоже ревел, - сообщил мальчик.
– Иди к маме, приятель, - отрезал Родион. Непрошенный собеседник раздражал его.
– А-а, она еще не вышла...
– равнодушно сказал мальчишка и запрыгал перед Родионом на одной ножке, поддавая ботинком плоский камешек.
Тут Родион заметил, что ребенок на улице не один. Тут же, у самых дверей подъезда присел на корточки еще один мальчуган, одетый точно так же, как и первый, только шапочка на нем была надета козырьком назад, и он не обращал ни малейшего внимания на Родиона, а занимался большим игрушечным грузовиком. Мордашки детей были как две капли воды похожи.