Университет некромагии. Отдам покровителя в добрые руки
Шрифт:
Голос его замер на вопросительной ноте, и девушка поспешила кивнуть:
– Конечно. Да. Потом. Позже. Не сейчас.
– Тогда пошли завтракать? – Он поднял с пола свою сумку, уверенным движением забросил на плечо сумку подруги.
– Не хочу. – При мысли о том, что вдруг придется сидеть за соседним столиком с самим Виктором Вагнером, у нее резко заболел живот. – Меня что-то мутит. Наверное, после вчерашнего. Побочный эффект от лекарств, так сказать. Я лучше немного поголодаю.
– Ну хотя бы чаю с булочкой?
– Чай принеси, – милостиво разрешила Лилька. – А булочку не надо.
Вальтер ввинтился в толпу, двигаясь легко и свободно, словно его несли невидимые крылья. Лилия не без зависти смотрела ему вслед, не забывая держать на лице улыбку. Хорошо ему! Таскай
По давней традиции алхимические лаборатории располагались в подвалах и полуподвалах. Несущие стены были такими толстыми, да еще и усиленные дополнительными опорными конструкциями, что среди студентов давно уже распространились слухи о том, что территория подземелий намного больше, чем кажется, там повсюду тайные ходы и по ним можно добраться в любую точку университета. Более того – через систему подземных ходов можно даже пройти из одного корпуса в другой и дальше. Например, в расположенный в том же квартале Университет богословия и инквизиции. И в прежние времена, когда велись религиозные войны, Колледж некромагии частенько становился настоящей крепостью. Пусть у него не было грозных стен, рва с водой и земляного вала, утыканного острыми кольями, но защитники могли уйти в подземелья, откуда выкурить их было практически невозможно. Собственно, это был университет в университете. Почти вся кафедра алхимии располагалась под землей: три аудитории, несколько кабинетов для практических занятий, хранилища дорогостоящих препаратов и лаборатории, где изготовлялись используемые на занятиях зелья. Не говоря уже о том, что тут разместился филиал библиотеки, где находились труды по алхимии, зельеварению и изготовлению лекарств. Будущие целители и ветеринары тоже занимались здесь составлением лекарств, у них имелись собственные аудитории и кабинеты. А были еще кладовые, сушильни, коптильни, валяльни… Короче, без карты и стрелок с указателями не разберешься. Во многих помещениях постоянно стеной стоял дым, витали неприятные запахи, а лаборанты-алхимики, занимавшиеся научной работой, ходили бледные, с кругами под глазами и такими замученными лицами, что студенты, которые спускались сюда лишь от случая к случаю, шарахались от них, как от привидений. Время от времени где-то за стеной что-то взрывалось, разбивалось со стеклянным звоном или слышалось зловещее шипение пара.
Лилька, сколько занималась алхимией, столько не могла понять, чем руководствовались те, кто устраивал кафедру в подвалах. Тут и так темно и страшно, откуда-то веет холодом и доносятся странные звуки, ну а если что-то взорвется, то есть опасность обрушения потолка и всей части здания на голову незадачливых экспериментаторов. Правда, преподаватели уверяли, что стены защищены дополнительными заклинаниями, но все равно сама мысль о том, что вдруг придется провести тут лишние полчаса, вызывала дрожь в коленях. А каково тем студентам, кто обучается на этой кафедре? Они проводят здесь четыре из шести учебных дней, поднимаясь на поверхность только для занятий теорией магии, боевой магией и нежитеведением. Неудивительно, что алхимики даже на портретах в Зале Славы выглядят так, словно их только что на минутку выпустили из камеры пыток, где морили голодом и мучили бессонницей.
В аудитории, где должны были принимать зачет по алхимии, накануне проходило какое-то другое занятие. Пахло жжеными костями, птичьим пометом и почему-то фиалками… На центральном столе, длинном и узком, были выставлены многочисленные пробирки, колбы, горелки с установленными над ними котлами, какие-то склянки и бутыли. На одних имелись этикетки с названиями, на других – либо условные значки, либо номера, либо вообще ничего. В нескольких больших банках плавали заспиртованные жабы, змеи, ящерицы и части органов. Лилька с интересом рассматривала глазные яблоки, пытаясь определить, сколько их там и хватит ли на каждого в группе, если им зададут одно и то же задание, где в рецепте используют этот компонент.
За преподавательским столом, который в нескольких местах был прожжен и заляпан пятнами, среди которых
– А где… мэтр Гавел? – Студенты озирались по сторонам.
– Занят, – коротко, не вставая, ответил преподаватель. – Я за него. Сейчас он принимает зачет у моей группы, – алхимик болезненно поморщился, – в то время как я проконтролирую, чему вас научил мой коллега. Меня зовут мэтр Макмис. Прошу любить и не жаловаться. Вставайте к столу!
Студенты прошли вперед.
– Это вы хорошо сделали, что оставили свои вещи в передней комнате. – Мэтр Макмис покивал головой, сцепив пальцы в замок. – Здесь они вам не понадобятся. Все, что вам нужно, находится тут, на столах. Если этого на столах нет, значит, пробуете обойтись тем, что в наличии, при необходимости заменяя один препарат на другой или синтезируя самостоятельно. Понятно?
Лилька осмотрела ту часть стола, у которой остановилась. Кошачья моча, настойки белладонны, цикута, льняное масло, желчь, кровь, порошок из жженых костей, несколько пучков травок, из которых она с легкостью опознала только зверобой, крапиву и одолень-траву. Негусто. Будем надеяться, что…
– Вопрос можно? – Это, конечно, спросила Анна Белла, уверенная, что ей при ее внешности и происхождении – фамилия Белла была широко известна! – можно иногда нарушать правила. – Мы должны использовать только то, что находится непосредственно перед нами или на всем столе вообще? – Девушка обвела рукой добрую часть аудитории.
Мэтр Макмис посмотрел на нее очень внимательно, словно запоминал.
– Как ваша фамилия? – поинтересовался он.
– Белла. Анна Белла.
– Вы не родственница…
– Александер Белла – мой двоюродный брат, – отчеканила девушка, с вызовом тряхнув волосами.
– Да, в вашем распоряжении весь стол, – помолчав, сказал алхимик. – Но волосы придется убрать. Нарушение техники безопасности. Ко всем относится. За торчащие волосы, неопрятный внешний вид и грязь под ногтями буду снижать балл.
– А грязь-то вам чем не угодила? – возмутился кто-то.
– Как фамилия?
– Лец, – буркнули из задних рядов. – Станимир Лец.
– Лец, – повторил мэтр Макмис с таким видом, что болтуна тут же сочувственно похлопали по плечу – мол, все, парень, ты попал. – Запомню. И поставлю вашему куратору на вид. Грязь под ногтями – это химическое вещество не на своем месте. Попав в ваше… произведение, грязь под ногтями может существенно изменить состав зелья. И как следствие результат будет далек от задуманного. А ваша оценка столь же далека от той, которую вы надеетесь получить. Понятно, студиозус Лец?
Парень что-то пробурчал.
– Итак, приступим. Тяните билет! Студиозус Лец…
Парень окинул взглядом однокурсников, но сочувствия почти ни у кого не встретил. Каждый наблюдал за ним со смешанным чувством любопытства и тревоги – ему первому предстояло узнать, что уготовил мэтр Макмис. Кто-то, конечно, будет разочарован, а кто-то и обрадован – все зависит от того, какой билет вытянет он сам, Станимир Лец.
Рука замерла над разложенными листочками, пошевелила пальцами, а потом, словно живущая своей жизнью, начала странный танец. Сначала пальцы потянулись к первому билету во втором ряду, потом отсчитали от него шесть влево, перескочили на третий ряд, отсчитали три вправо, метнулись к первому ряду, почти коснувшись третьего билета в ряду – лишь для того, чтобы, описав полукруг, коснуться…
– Интересно, – нарушил напряженное молчание преподаватель. – И по какой же схеме вы работаете? Хемниц-Сташевского? Или, может быть, профессора Любечанского?
– Э-э… – заблеял парень.
– Билет, – напомнили ему. – Быстро! Взять!
Рука дрогнула. Пальцы коснулись белого прямоугольника.
– Есть! Взять! Живо!
Лец машинально подчинился.
– И что там?
– Противоупыриная мазь по Куббику, – пролепетал он.
– Отлично. Надеюсь, вы помните ее состав и сможете повторить на практике? – Мэтр Макмис широким жестом указал на лабораторный стол. – Там есть все, что вам нужно.