Unknown
Шрифт:
незначительные поломки, хотя со стороны он выглядел устрашающе со своим задранным
к небу крылом.
— Я вас раньше не видел, — Эрвин посмотрел на девушку удивленно.
— Я старшая дочь, Анна-Мари, сейчас заканчиваю учебу в Вене, а раньше училась в
Нюрнберге, — ответила она, почему-то покраснев.
...Вечер прошел прекрасно. Утром нужно было возвращаться в Берлин. Пришлось ехать
поездом.
— Я останусь, — сказал Вебер. — Рабочие с фабрики помогут мне починить «Урсинус».
А
Мартин подтолкнул старшего брата локтем:
— Поговори с ней.
Эрвин набрался смелости и спросил у Анны-Мари:
— Вы не возражаете, если я буду вам писать?
Она вспыхнула и ответила тихо:
— Я буду очень рада. Я тоже хочу писать к вам.
3 августа 1916 года, Ковель
Эрвин Бме еще раз взглянул на фотографии. Это были снимки с серебряной свадьбы в
Хубертусмюле. Запечатлены гости, виновники торжества, «вынужденная посадка»
«Урсинуса» с задранным крылом...
На одной из карточек Эрвин наконец разглядел крошечную фигурку Анны-Мари. Какая
милая, умная девушка! И ни следа этого новомодного стремления женщин одеваться и
вести себя по-мужски.
Недавно она спросила его, как это летчик, имея всего две руки, ухитряется сразу вести
самолет и стрелять из пулемета? Какой содержательный вопрос — видно, что она по-
настоящему интересуется авиацией...
Он писал ей обо всем: о погоде, о самолетах, о своих товарищах, рассказывал маленькие
забавные эпизоды...
«Судя по многочисленным отзывам пленных, мы — отнюдь не те птички, которых
наблюдают здесь с удовольствием, — быстро бежало перо по бумаге. — Моя птица
получила прозвище «Бич Волыни». На ней в качестве покровительственного духа
нарисовали устрашающего дракона — наша современная молодежь, кажется, вновь
обрела веру в талисманы и изображает на аэропланах слонов, аистов и т.п. Ну, на русских
крестьян мой дракон производит, во всяком случае, пугающее впечатление.
Мой новый наблюдатель по имени Ладемахер, с которым я летаю с 10 июля, —
расторопный и славный парень. У него есть обыкновение во время воздушного боя
громко ругаться. Хорошо только, что пропеллер трещит еще громче, не то русские уже
давно отправили бы кучу жалоб с просьбой наложить на нас взыскание за сквернословие!
Вчера рано утром я сбил над нынешней главной квартирой Брусилова один сильно
докучавший нам биплан «Ньюпор». 11 и 13 июля я отправил на землю по большому
русскому самолету. Последние два дались мне довольно легко — русские весьма неловки
в воздушном
Он нахмурился. «Муромцы» — большие русские самолеты — часто прилетали бомбить.
Бме был практически уверен, что сбил по крайней мере один... может быть, и оба. Но
подтверждений этому не было. Стоило вернуться на машине и поискать обломки на
земле...
Он поежился, набросил на плечи куртку. Давление падает. Африка снова дает о себе знать
приступами лихорадки.
Ветер становился сильнее. Сорвало несколько палаток. Бме усмехнулся: живой талисман
эскадрильи, аист по имени Адолар, прятался от ветра за автомобилем... Забавная птица,
любимец всех здешних летчиков.
Он снова вернулся к письму:
«Вы интересовались, где сейчас Бльке. Он в «служебной командировке» на Балканах.
Смерть Иммельмана произвела в верхах такое сильное впечатление, что они, желая, по
меньшей мере, сохранить Бльке, на долгое время запретили ему полеты.
Из-за этого ему пришлось скрыть своего девятнадцатого, которого он — несмотря на
запрет — отправил на землю, поскольку тот пролетал прямо над аэродромом.
В конце концов, начальство решило предоставить ему отпуск в виде командировок в
Турцию и на Балканский фронт. Он должен составить представление о состоянии
тамошних летательных аппаратов.
Когда в день своего отбытия Бльке был приглашен к завтраку у кайзера, тот сказал:
«Имейте в виду, теперь мы вас держим на привязи!» — Это все я знаю от старшего брата
Бльке, который прежде был моим командиром…»
15 августа 1916 года, Нюрнберг
— Письмо, Анна-Мари! От твоего героя!
Девушки обступили подругу. Они уже решили, что будут присылать лейтенанту Бме
поздравительные открытки и небольшие подарки — все вместе. Минни, Элизабет, Лотта,
Гертруда, Анни, Теа — все они «обожали» «милого Эрвина».
Анна-Мари прочитывала его письма и передавала подругам. Все вместе они запоминали
странные названия, вроде «Wolhyniens» — «Волынь», посмеивались над аистом и
«драконом», радовались победам германского оружия.
— Он пишет о своем Бльке гораздо больше, чем о себе, — заметила Гертруда.
— Потому что Освальд Бльке — герой! — ответила Анна-Мари. — А Эрвин — очень
скромный человек.
— Эрвин тоже герой! — закричали и засмеялись Теа и Анни. — Мы приготовили для него
конфеты и открытку. Давайте все подпишемся.
Они написали короткое приветствие и расписались.