Unknown
Шрифт:
бродягами, когда они добрались до своих потенциальных пленников — сбитых англичан.
Однако они опоздали. Рядом с британцами уже стояли какие-то германские офицеры —
блестяще одетые, в начищенных сапогах, безупречно причесанные.
Пилоты приветствовали их, поднеся руки к растрепанным волосам.
—
— Мне кажется, господа, вы имеете какое-то отношение к этим упавшим британцам, —
был ответ. — И лучше нашего знаете подробности дела.
— Увы, — развел руками Манфред. — Когда находишься в гуще сражения, плохо
отдаешь себе отчет в том, как выглядит вся картина в целом. Да и к тому же всегда
интересно, что видно с земли.
— В таком случае, вам будет небесполезно узнать, что британцы сбросили свои бомбы на
объекты, а на одном из сбитых аэропланов сохранился весь неизрасходованный запас…
— Германский офицер улыбнулся Рихтгофену и дружески взял его под руку. —
Позвольте, я представлю вас этим господам.
— Черт! — воскликнул Манфред и оглянулся на Иммельмана. — Боюсь, я несколько
неподобающе выгляжу.
— Ничего страшного, герою это простительно.
С этим он подвел Рихтгофена к чрезвычайно молодому человеку, стоявшему в центре
группы офицеров: на нем были генеральские брюки, на шее — орден. Сколько ни пытался
Манфред разгадать, что за погоны украшают плечи молодого человека, у него не
получалось.
— Это его высочество, великий герцог Сакс-Кобург-Готский, — прошептал офицер на
ухо Манфреду.
Герцог Сакс-Кобург-Готский был главой одного из крохотных германских княжеств,
входивших в состав Второго Рейха.
Коронованная особа с интересом уставилась на летчика. Наступило короткое молчание, а
затем герцог приветливо кивнул Рихтгофену:
— Я должен благодарить вас, мой храбрый летчик! — воскликнул он. — Из донесений
нашей разведки стало известно, что англичане намеревались разбомбить мою штаб-
квартиру. Но ваша храбрость помогла отвести эту угрозу: бомбы были сброшены на
другой объект, ближе к линии фронта.
— О, благодарите не меня, а западный ветер! — весело воскликнул Манфред.
— Как это? — поднял брови герцог.
— Очень просто, ваше высочество! При западном ветре во время боя машины всегда
отклоняются в сторону немецкого фронта. Следовательно, англичанам на их летающих
пианино, — скорость у них, ваше высочество, куда ниже, чем у германских
«Альбатросах», — приходится уходить на малую высоту, а там уж делать выбор:
сражаться до конца и быть убитым — либо садиться и попасть в плен. О, западный ветер,
это
флоту больших потерь.
Герцог рассмеялся.
— Да, вы храбрец и хитрец к тому же, — повторил он. — Я желаю наградить вас.
Он отцепил от своей груди орден и неловко прикрепил его к расстегнутой, пропахшей
потом и машинным маслом рубахе Рихтгофена.
22 ноября 1916 года, расположение Jasta-2
— Англичане, конечно, храбрецы, — рассуждал Манфред фон Рихтгофен. — Летают на
своих тяжелых таратайках. Этот их ужасный биплан FE.2... без слез не взглянешь! Когда
они его выпустили в небо? Еще году в пятнадцатом? И ведь продолжает ползать и
бомбить, особенно ночью... На что они рассчитывают?
— Может быть, они просто храбрецы, — пожал плечами юный Иммельман.
— В этом им не откажешь, — отмахнулся Рихтгофен. — Да кто не храбрец? Наши
«Альбатросы» — лучшие. И мы об этом знаем. Именно поэтому мы никогда не
уклоняемся от боя. Лучшая машина и лучший летчик — это верная победа.
Они сидели в столовой за ужином. Было уже темно, и разговор велся ленивый — все
устали.
— Ночные налетчики-англичане — это чума, — сказал Иммельман. — Но главное —
чтобы они не стали проблемой.
Все посмеялись, и тут в столовую вбежал ординарец.
— Они! Там!.. — выкрикнул он и снова скрылся.
«Они» могло означать только одно: англичане.
Несколько человек бросились к пулеметам, остальные похватали личное оружие —
пистолеты и карабины.
Скоро появился англичанин. Он шел на большой высоте, затем снизился почти до
пятидесяти метров и направился прямиком к казармам.
На самолет упал луч прожектора. Почти в то же самое мгновение прогремел выстрел, и,
как будто этим был дан сигнал, началась общая пальба. Затем подключились пулеметы.
Однако британец не отвернул — он пронесся прямо над головами стрелявших. Вот-вот
упадут бомбы...
— А теперь — в убежище! — лихо крикнул Манфред и сам подал пример, скрывшись в
щели, вырытой в земле.
Глупо летчику погибать от какой-то дурацкой бомбы.
Англичанин отбомбился и полетел прочь.
— Самолеты! — кричали кругом. — Целы ли самолеты?
Пальба, хоть и беспорядочная, принесла кое-какую пользу: англичанин торопился улететь
и сбросил бомбы кое-как. Самолеты, стоявшие на аэродроме, не прострадали.
Уставшие, летчики отправились по койкам.