Unknown
Шрифт:
— Известно, как, — подал голос поручик Андросов. — Как разведка.
— Этого мало! — горячо ответил Нестеров. — Ведь у противника тоже будут аэропланы.
А мы вооружены только маузерами.
— Но нельзя же поставить на аэроплан пушку, — возразил Андросов. — Об этом даже
думать смешно.
— Противника надо прижать к земле и заставить сесть, — предложил Нестеров.
— Попробуйте! — задорно сказал поручик Гартман.
Нестеров охотно принял вызов. Он поднял в воздух свой «Фарман-VII», Нестеров —
«Ньюпор-IV».
этим.
Раз за разом Нестеров перерезал противнику путь, заставляя его поворачивать.
После четвертого захода Гартман погрозил ему кулаком и улетел прочь, «не выполнив
задания».
— Такое возможно только среди друзей, — сказал Гартман при разборе полетов. — Вы
меня не убедили. На настоящего врага ваши маневры бы не подействовали.
— Точно! — неожиданно согласился Нестеров. — Думаю, есть другой способ. Вражеский
самолет вполне можно ударить сверху колесами.
— Самоубийство, — покачал головой поручик Гартман.
— А я так не думаю, — ответил Нестеров. — Здесь важны точный расчет и трезвая
голова. Надо подняться выше вражеского аэроплана, а потом, пикируя, ударить колесами
по концу крыла противника. Вражеский аэроплан будет сбит, а сам ты благополучно
спланируешь к земле.
— Ну-ну, — промолвил Андросов, покачивая головой. — Не верится.
— Другой вариант, — продолжал Нестеров, — врезаться винтом в хвост противника и
раздробить ему рули. Винт, конечно, разлетится, но все равно останется возможность
спланировать к земле и спокойно сесть. Жаль, не могу этого сейчас попробовать.
7 декабря 1913 года, Парижский международный авиационный салон
Леон Моран поистине ощущал себя на седьмом небе. Когда он поделился этим с шеф-
пилотом фирмы «Моран-Солнье» — Роланом Гарро — тот засмеялся:
— Ты в переносном смысле, а я — в буквальном!
Гарро демонстрировал мировому авиационному сообществу новые машины фирмы —
монопланы «Моран G» — побольше, «Моран H» — с крылом меньшего размаха.
«Моран G» был двухместным. Пилот и пассажир размещались на одном сиденье, которое
по форме напоминало гитару. Размах крыла у этого самолета составлял 10,2 метра.
Второй самолет, «Моран H», с крылом в 9,3 метра, был одноместным. Выглядели они
очень похоже, но на глаз легко различались по «лишней» паре расчалок (по две или по три
на крыло).
Фюзеляж четырехугольного сечения сходил к хвосту на острую горизонтальную грань.
Деревянные рейки каркаса обшивались полотном, швы заклеивались текстильной лентой
с зубчатыми
Вся проводка управления была тросовая. Топливных баков предусмотрено два:
непосредственно за мотором и за кабиной пилота.
Но главная прелесть самолета, быть может, заключалась в том, что он был разборным.
Детали укладывались в ящик и в таком виде могли быть отправлены на поезде или
автомобиле куда угодно. Затем на месте самолет собирали. Моран гордился тем, что его
детище можно собрать и подготовить к полету за десять минут.
Новые аэропланы «Моран-Солнье» уже доказали свою эффективность.
Летом тринадцатого года Марсель Бриндежон де Мулине завоевал первое место в
европейской гонке на «Моране H», преодолев расстояние в 4 800 километров. Это был его
знаменитый перелет из Парижа в Москву.
В том же году в Великобритании английский пилот Хэмел выиграл на «Моране Н» кубок
воздушного дерби. Он сумел развить скорость в 122,3 километра в час!
А 23 сентября Ролан Гарро на «Моране G» пролетел за восемь часов 740 километров из
Сан-Рафаэля до Туниса, причем большая часть пути, 500 километров, пролегала над
морем.
В общем, фирме было чем гордиться.
— Герр Моран? — К французу обратился господин в сером костюме. — Я представляю
германскую фирму «Пфальц». Нас весьма впечатлил ваш самолет, и мы хотели бы купить
лицензию на его производство.
...Пройдет совсем немного времени, и «Мораны» встретятся с «Пфальцами» — своими
немецкими собратьями, — в воздухе отнюдь не в дружеских поединках...
2 февраля 1914 года, Киев
Штабс-капитан Нестеров прочитал письмо, усмехнулся и отбросил его.
Послание было из Франции. Один банкир предлагал русскому авиатору совершить по
Западной Европе турне. «Демонстрация «смертных петель» в воздухе в исполнении их
автора сулит огромные прибыли», — писал он.
Что ж, такого следовало ожидать. Во всем мире к авиации относятся как к забаве, к
аттракциону. Авиаторы выступают с воздушными шоу, потешая публику.
Еще в прошлом году это имело определенный смысл: необходимо было
продемонстрировать как можно большему количеству людей возможности, скрытые в
аэропланах. Но сейчас убеждать уже некого — все убеждены...
«Я не фокусник», — написал Нестеров своему несостоявшемуся «импресарио».
У него сейчас появились совсем другие заботы.
16 мая 1914 года, Москва, завод Дукс
— Любезный вам аэроплан «Ньюпор-IV» устаревает на глазах, — услышал Нестеров в