«Уолдо», «Неприятная профессия Джонатана Хога» и другие истории
Шрифт:
– Ну что ж, все в сборе, – почти воинственно начал он. – У кого карты? Потянем, кому сдавать?
Харкнесса, похоже, слегка покоробила эта неуместная реплика; Рэмбо, судя по всему, был слишком погружен в какие-то личные скорби, чтобы обращать внимание на шпильки в дурном вкусе. А Глисон просто проигнорировал сказанное.
– Джеймс, мы тут бьемся, соображаем, как нам выкарабкаться. Вас я пригласил в слабой надежде, что вы еще не уехали. Выскажитесь.
– Притормозил, просто чтобы поглядеть, нет ли для меня личной почты, –
– Знаю, – ответил Глисон. – Отпуск вы заработали честно. Но увы, Джимми. Ситуация не улучшается, а делается только хуже. Идеи есть?
– А что говорит доктор Рэмбо?
Рэмбо моментом вскинулся.
– Рецепторы де-Кальба абсолютно надежны, – заявил он.
– Однако летят один за другим.
– Они тут ни при чем. Значит, вы с ними обращаетесь не так, как положено.
И Рэмбо опять погрузился в свои внутренние переживания.
Стивенс повернулся к Глисону и развел руками:
– Насколько я в курсе, доктор Рэмбо прав. Возможно, и впрямь сплоховал мой отдел, но я не в состоянии обнаружить причину. Готов подать заявление об отставке.
– Не нужна мне ваша отставка, – милостиво сказал Глисон. – Мне нужен выход из положения. На нас лежит ответственность перед обществом.
– И перед акционерами, – вставил Харкнесс.
– Будем чисты перед обществом – акционеры нас не потревожат, – мудро рассудил Глисон. – Так что скажете, Джимми? Есть предложения?
Стивенс закусил губу.
– Есть, единственное, – объявил он, – и оно мне не нравится. После этого мне одна дорога – в распространители дамских журналов.
– Даже так? И что за предложение?
– Мы должны посоветоваться с Уолдо.
И куда только девалась апатия доктора Рэмбо!
– Что? К этому шарлатану? Это же научный вопрос! На-уч-ный!
Заныл и Харкнесс:
– До-о-октор Стивенс! И впрямь, знаете ли…
Глисон жестом потребовал тишины.
– Предложение доктора Стивенса логично. Но боюсь, Джимми, что вы с ним несколько подзапоздали. Я говорил с Уолдо на прошлой неделе.
Насколько удивился Харкнесс, настолько набычился Стивенс.
– И даже не дали мне знать?
– Прости, Джимми. Я просто разведал обстановку. Но без толку. Условия, которые он выставляет, для нас равнозначны конфискации.
– Все еще дуется на нас из-за патентов Хатауэя?
– Все еще злобу тешит.
– Вам следовало поручить это мне, – вставил Харкнесс. – Он не имеет права так с нами поступать. Речь идет об интересах общества. Если понадобится, заплатим аванс, а вопрос о гонораре передадим в третейский суд. Пусть вынесет беспристрастное решение. Детали я улажу.
– Не дай бог, – сухо сказал Глисон. – По-вашему, судебным решением можно заставить курицу снести яйцо?
Харкнесс всем своим видом изобразил возмущение, но промолчал.
А
– Предположительно, есть зацепка, как подступиться к этому типу, иначе я не вылез бы с этим предложением. Я знаком с одним его другом…
– С другом Уолдо?! Разве у него могут быть друзья?
– Ну не друг, а что-то вроде родственника. Его детский врач. С его помощью можно бы попытаться договориться с Уолдо по-хорошему.
Доктор Рэмбо вскочил.
– Это переходит всяческие границы, – заявил он. – Так что вынужден просить прощения, но…
Не дожидаясь ответа, он выскочил из комнаты, почти протаранив собой дверь.
Глисон проводил его тревожным взглядом:
– Джимми, чего это он так разошелся? Можно подумать, Уолдо – его личный враг.
– Что-то в этом роде. Но дело не только в Уолдо. Вся его вселенная сейчас рушится. Последние два десятка лет, после того как Прайор пересмотрел общую теорию поля и расправился с принципом неопределенности Гейзенберга, физики держат свою физику за точную науку. Нам, то есть вам и мне, аварии с энергоподачей на транспорте – докука солидная, а для доктора Рэмбо это еще и покушение на его богов. Так что приглядывайте за ним.
– В каком смысле?
– В том, что может натворить черт-те чего. Когда у человека рушится мировоззрение, это дело сверхсерьезное.
– Н-да-а-а. А вы сами? Вас тоже и так же допекло?
– Не совсем. Я инженер, то есть, с точки зрения Рэмбо, высокооплачиваемый лудильщик. Разные личные установки. Я просто в некоторой растерянности.
Ожил аудиокоммуникатор на столе у Глисона:
– Главный инженер Стивенс, ответьте. Главный инженер Стивенс, ответьте.
Глисон нажал кнопку:
– Здесь. Говорите.
– Поступила шифровка нашим кодом. Даю перевод: «Потерпел аварию в четырех милях к северу от Цинциннати. Добираться ли дальше в Небраску или приволочь вы-знаете-что из собственной таратайки?» Конец сообщения. Подписано: «Мак».
– Передайте, чтобы возвращался. Но на своих двоих! – свирепо рявкнул Стивенс.
– Вас понял, сэр.
Аппарат отключился.
– Это от вашего зама? – спросил Глисон.
– Да. Пожалуй, это была последняя капля, шеф. Мне ждать и ковыряться с этой аварией или все же попытать счастья насчет Уолдо?
– Попытайте счастья.
– Хорошо. Если не дождетесь вестей, просто вышлите выходное пособие в гостиницу «Долина пальм» в Майами. Я буду четвертый нищий справа.
Глисон позволил себе горестную усмешку:
– Если уж и вы не справитесь, я буду пятый. Удачи.
– До скорого.
Стивенс удалился, и только тут впервые раскрыл рот главный инженер по городским поставкам Страйбел:
– Если пойдут аварии по городским энергоприемникам, ты ведь знаешь, где я окажусь?
– Где? Шестым нищим справа?