Уолдо

Хайнлайн Роберт Энсон

– Обязательно буду стараться. Дядя Гас?

– Что еще?

– Не мог бы ты приехать и помочь мне собраться в дорогу?

– В этом нет никакой необходимости.

– Ну пожалуйста, дядя Гас. Я не могу больше никому доверять.

– Пора бы тебе повзрослеть, Уолдо. Ну хорошо, я приеду, но только в последний раз.

– Теперь запомните, – наставлял Уолдо пилота. – Абсолютное ускорение не должно превышать одной и одной десятой ускорения свободного падения, даже при посадке. Я все время буду следить за акселерометром.

– Я двенадцать

лет водил машину «скорой помощи», – оскорбился пилот, – и пациенты ни разу не жаловались.

– Это не ответ. Вы поняли? Одна и одна десятая. А пока мы не достигнем стратосферы – и того меньше. Успокойся, Бальдр! Перестань все обнюхивать.

– Понял.

– Так-то лучше. От этого зависит ваш гонорар.

– Может быть, вы сами поведете?

– Мне не нравится ваше отношение, дражайший. Если я умру по дороге, вы никогда больше не получите работы.

Пилот что-то пробормотал.

– Что вы сказали? – резко спросил Уолдо.

– Я сказал, что не стал бы расстраиваться.

Уолдо покрылся красными пятнами, собираясь взорваться, но вмешался Граймс.

– Полегче, Уолдо. Не забывай про сердце.

– Хорошо, дядя Гас.

Граймс проплыл немного вперед, знаком приказав пилоту догонять его.

– Не обращай внимания на его слова, – тихо попросил он, – за исключением просьбы об ускорении. Он и вправду плохо переносит перегрузки и действительно может умереть в пути.

– Небольшая потеря. Но я все же буду осторожен.

– Очень хорошо.

– Я готов занять свое место, – сказал Уолдо. – Ты поможешь мне пристегнуться, дядя Гас?

Спусковой корабль сильно отличался от стандартной модификации, поскольку был приспособлен специально для такого полета. Пассажирский отсек своей формой отдаленно напоминал гигантский гроб, который мог вращаться на шарнирах, с тем чтобы сохранять положение в абсолютной системе координат. Воспользовавшись небольшим удельным весом своего тела, Уолдо погрузил себя в воду, от которой его отделял лишь слой обыкновенного водонепроницаемого брезента. Голова и плечи опирались на мягкую спинку, повторявшую контуром их форму. Здесь же располагался реанимационный аппарат. Его ложе скрывалось под водой, а верхняя крышка закреплялась над водой. В любой момент она была готова захлопнуться над Уолдо.

Граймс стоял рядом с неоадреналином. Сиденье для него находилось с левой стороны пассажирского отсека. Бальдр был пристегнут к полке с правой стороны и служил противовесом для Граймса.

Граймс удостоверился, что все готово, и крикнул пилоту: – Можешь стартовать.

– О'кей.

Входная труба отделилась от стыковочной плоскости «Вольной обители», освобождая корабль. Они стали медленно набирать скорость.

Уолдо закрыл глаза. Выражение ангельского страдания пробежало по его лицу.

– Дядя Гас, а что если де Калбы откажут?

– Ничего страшного. Аварийные аккумуляторы вмещают в шесть раз больше энергии, чем обыкновенные.

– Ты уверен?

Почувствовав тяжесть, Бальдр

начал скулить. Граймс поговорил с ним, и тот успокоился. Однако через некоторое время, которое показалось Уолдо целой вечностью, когда корабль уже довольно глубоко погрузился в гравитационное поле Земли, абсолютное ускорение само собой возросло, несмотря на то что скорость оставалась практически неизменной. Пес почувствовал, как изнурительная тяжесть растекается по его телу. Не понимая, что происходит, испытывая крайне неприятные ощущения, он испугался и завыл.

Уолдо открыл глаза.

– Боже милостивый, – простонал он. – Нельзя ли ему помочь? Он, кажется, умирает.

– Посмотрим.

Граймс отстегнул ремень безопасности и перешел на противоположную сторону.

Перемещение центра тяжести нарушило установившееся равновесие. Уолдо перекатился и стукнулся о борт отсека.

– Осторожней, – захныкал он.

– Ничего страшного.

Граймс погладил пса по голове и поговорил с ним.

Когда Бальдр успокоился, он оттянул его шкуру между лопатками, примерился и впрыснул успокоительное.

Затем протер место укола.

– Вот так, старина. Теперь будете лучше.

Когда Граймс уселся на место, Уолдо снова покатился, но на сей раз он держался со стоическим терпением.

После входа в атмосферу корабль «скорой помощи» сделал лишь один резкий маневр. Уолдо и пес взвыли.

– Частник, – объяснил пилот. – Как будто не заметил моих сигнальных огней. – И добавил что-то насчет женщин за рулем.

– Он не виноват, – подтвердил Граймс. – Я видел.

Пилот с предельной аккуратностью посадил машину на ровной площадке между шоссе и домом Шнайдера.

Их прибытия ожидала группа людей. Под руководством Граймса они отсоединили пассажирский отсек и поставили его на землю. Несмотря на то что все действия производились с крайней осторожностью, нескольких толчков и резких движений избежать все же не удалось. Уолдо мужественно перенес всю процедуру, не издав ни звука. Лишь слезы катились из-под опущенных век. Оказавшись на земле, он открыл глаза и спросил: – А где Бальдр?

– Я отвязал его, но он не захотел выходить.

Хриплым голосом Уолдо позвал: – Ко мне, Бальдр. Поди ко мне, мой мальчик.

Услышав голос хозяина, пес, сидевший внутри корабля, поднял голову и гавкнул. Он по-прежнему испытывал ужасающую слабость, но тем не менее прополз несколько сантиметров на животе, страшась ослушаться приказа. Граймс успел вовремя подойти к двери, чтобы увидеть происходящее.

Бальдр приблизился к краю своей полки и предпринял уморительную попытку броситься туда, откуда его звал Уолдо. Бедное животное воспользовалось единственным известным ему способом передвижения, собираясь вылететь через дверь и остановиться возле отсека, стоявшего на земле. Вместо этого пес пролетел несколько футов по направлению к плиточному полу корабля, отчаянно взвизгнул и неуклюже шлепнулся на вытянутые передние лапы.