Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира
Шрифт:
А думал он в основном о чем-то плохом, а потом еще и воплощал свои замыслы в школе. Берти Бэкус, директор школы, гордилась тем, что знала каждого ученика по имени. Вскоре она отлично запомнила и имя Уоррена Баффета.
«Когда я попал в эту школу, я немного отставал, а со временем стал отставать еще больше. Я просто злился на весь мир. Я слишком много мечтал и постоянно придумывал разные схемы. Я попросту перестал замечать, что делается в классе. А потом я подружился с Джоном Макреем и Роджером Беллом, после чего стал полностью неуправляемым».
Все приятные черты малыша Уоррена исчезли. На одном уроке Уоррен уговорил Джона Макрея поиграть в шахматы, только чтобы досадить учителю. На другом — разрезал мяч для гольфа, из которого на
Мальчики увлеклись гольфом. Отец Джона Макрея ухаживал за полями для гольфа на Трегароне, известном поместье, расположенном недалеко от центра Вашингтона. Оно принадлежало наследнице большого состояния Марджори Мерриуэзер Пост и ее мужу Джозефу Дэвису, который был послом США в России. В поместье работали десятки служащих, а хозяев почти никогда не было дома, поэтому мальчики приходили и играли на девятилуночном поле для гольфа. Затем Уоррен уговорил Роджера и Джона сбежать с ним в Пенсильванию, в Херши, где они собирались получить работу кэдди на местном поле для гольфа25. «Мы добирались автостопом. Проехав сто пятьдесят миль, добравшись до Херши и остановившись в отеле, мы совершили большую ошибку, рассказав о своих планах посыльному.
На следующее утро, когда мы спустились вниз, нас уже ждал полицейский, который и отвел нас в участок.
И мы начали врать. Раз за разом повторяли, что родители нас сами отпустили. Все это время стоявший в участке телетайп выплевывал различные новости о том о сем. Я сидел и думал, что скоро поступит сигнал из Вашингтона и этот парень узнает, что мы врем. Все, что я хотел, — это выбраться оттуда».
Каким-то образом им удалось убедить полицейского отпустить их26. «Мы направились в сторону Геттисберга. Сначала никто не останавливался, но потом один дальнобойщик подобрал нас и загрузил всех троих в кабину». К этому моменту они уже были очень напуганы и единственное, чего хотели, — так это добраться до дома. «Водитель грузовика остановился около закусочной в Балтиморе и разделил нас между другими дальнобойщиками. Было уже темно, и мы боялись, что никогда не выберемся оттуда живыми. Но они привезли нас в Вашингтон по отдельности. Мать Роджера Белла попала в больницу из-за этого нашего приключения, и я чувствовал себя ужасно, потому что это я уговорил Роджера сбежать. Я уверенно шел по кривой дорожке».
К тому времени Уоррен обзавелся еще одним другом, которого звали Лу Бэтти-стон; но, как и в Омахе, он дружил с Лу, Роджером и Джоном по отдельности. Тем временем дела в школе становились все хуже и хуже. Его оценки снизились до троек, двоек и даже до двоек с минусом по английскому языку, истории, рисованию, музыке. Он получил тройку по математике27. «Некоторые из этих оценок были по предметам, в которых я раньше хорошо разбирался».
Учителя Уоррена считали его упрямым, грубым и ленивым28. Некоторые из них ставили ему «неудовлетворительно» по поведению. Он вел себя вызывающе. В 1940-х годах дети делали то, что им говорили старшие, и слушались своих учителей. «Я быстро катился вниз по наклонной. Это просто убивало моих родителей».
Он успевал только по одному предмету — машинописи. Вашингтон вел войну на бумаге, и машинопись считалась одним из важнейших навыков.
В школе Уоррена на уроках машинописи все клавиши закрывались непрозрачной крышкой, чтобы дети учились набирать тексты вслепую29. Это развивало память и зрительно-моторную координацию. У Уоррена был настоящий талант. «Я каждый семестр получал пятерку по машинописи. У нас были механические пишущие машинки, издававшие звук “дзынь!” в конце каждой строки.
Я был лучшим среди двадцати человек в классе. Когда у нас были тесты на скорость, я уже заканчивал первую строчку и с грохотом передвигал каретку, в то время как остальные только набирали первое слово. Тогда они начинали паниковать, пытаться набирать
Эту же энергию Уоррен направил и на доставку газет. Он настолько увлекся этим делом, как будто оно было у него в крови. По словам Лу Баттистоуна, «он обманом убедил менеджера, распределяющего маршруты, отдать ему район Вестчестер в историческом Тенлитауне». И тут Уоррену очень повезло. В Вестчестере обычно работали уже взрослые разносчики.
«Это была великолепная возможность. Вестчестер — это было шикарно. Вестчестер — это было просто превосходно. Вестчестер принадлежал королеве Нидерландов Вильгельмине62. На этом маршруте жили шесть американских сенаторов, полковники, судьи Верховного суда и другие большие шишки. А также Овета Калп Хобби и Леон Хендерсон, директор департамента ценового регулирования. Миссис Хобби была выходцем из известной техасской издательской семьи и переехала в Вашингтон, чтобы возглавить Женскую военную вспомогательную службу.
И вот внезапно у меня появилась такая важная работа. Мне было, наверное, лет тринадцать или четырнадцать. В Вестчестере нужно было развозить только Post, но ради этого я должен был отказаться от своих утренних маршрутов, и мне это не нравилось». Уоррен жил недалеко от менеджера газеты Times-Herald. «Когда я рассказал ему о том, что получил Вестчестер и что должен отказаться от своего маршрута в Спринг-Вэлли, он был рад за меня, но все равно это было грустно».
К этому времени Уоррен считал себя опытным разносчиком, способным справиться с любым сложным маршрутом, но этот маршрут вызвал у него затруднения. Вестчестер представлял собой пять зданий, которые занимали общую площадь в одиннадцать гектаров. Четыре из них были соединены, а одно стояло на отшибе. Маршрут включал в себя еще и два многоквартирных дома, «Марлин» и «Уорик», стоявшие на Катедрал-авеню, а также несколько отдельно стоящих домов ближе к Висконсин-авеню.
«Я приступил к работе в воскресенье. Мне дали книжку с именами и номерами домов. Времени на ознакомление с маршрутом не было, никто не дал мне книжку заранее». Уоррен надел теннисные туфли, взял проездной билет, который стоил три цента в день, и, все еще сонный, сел в автобус Capital Transit. Он даже не позавтракал.
«Я пришел туда около половины пятого утра. Везде были связки газет. Я не знал, какого черта я тут делаю. Я не знал ни системы нумерации, ни других вещей. Я сидел там часами, сортируя и комплектуя газеты. В конце концов у меня еще и не хватило газет, потому что по дороге в церковь люди просто брали их из связки. Это была настоящая катастрофа. Я постоянно думал, какого черта ввязался в это! Я закончил разбираться с газетами только к десяти или одиннадцати утра. Но я справился. И с каждым днем становилось все лучше и лучше. Это было легко».
Каждое утро Уоррен мчался на Катедрал-авеню, чтобы успеть на первый автобус маршрута № 2, идущий в Вестчестер. Часто у него был проездной с номером 001, так как он был первым покупателем проездных на неделю63. Водитель даже начал высматривать Уоррена, если тот опаздывал.
Уоррен прорабатывал наиболее эффективный маршрут и превращал скучную и монотонную работу по доставке сотен газет в ежедневное соревнование с самим собой. «Из-за экономии бумаги газеты в то время были немного тоньше. Газета в тридцать шесть страниц удобно ложилась в руку. Я стоял в одном конце коридора, вынимал газету из пачки, складывал в плоский блин и скатывал трубкой. Затем хлопал ею по бедру и бросал вдоль по коридору. Я мог бросить эту штуковину на пятнадцать или даже тридцать метров. Это было настоящим испытанием, так как двери квартир находились на разном расстоянии. Я разбрасывал газеты, начиная с самой дальней двери. Задача состояла в том, чтобы газета приземлилась в нескольких сантиметрах от двери. Иногда перед дверьми стояли молочные бутылки, и это делало мою работу еще более интересной».