Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

Шрёдер Элис

Эрнест сидел за столом на возвышении и смотрел вниз на служащих. За глаза сотрудники называли его Старик Эрни. «Он ни черта не делал. Только отдавал приказы, — говорил Уоррен. — То есть он был королем. Он мог видеть все вокруг. И если зашедший клиент оставался без внимания...» — один щелчок пальцев, и к нему сбегалась целая толпа служащих. Эрнест проповедовал лозунг: «Работать, работать и еще раз работать». Он не хотел, чтобы кто-то из сотрудников верил в то, что в мире бывают бесплатные обеды, поэтому однажды заставил скромного складского рабочего принести два пенни, чтобы оплатить наличными налог на социальное страхование. Передача денег сопровождалась получасовой лекцией о вреде социализма. Цель ее

заключалась в том, чтобы донести до складского рабочего тот факт, что этот «дьявол Рузвельт» и одетые в твидовые костюмы и курящие трубки профессора из университетов Лиги плюща⁵³, которых он привел в правительство, губят страну⁵⁴.

Эрнест покидал свой наблюдательный пост, только если видел, что к магазину подъезжает какая-нибудь важная леди со своим шофером. Он спускался, брал бланк заказа и ждал ее у входа, демонстрируя ей новые «аллигаторовы груши» — авокадо, только что привезенные с Гавайских островов, и протягивая ее детям мятные леденцы¹⁷. Подобное отношение к важным покупателям привело к тому, что его брат Фред однажды на полуслове прервал разговор с Лейлой Баффет, чтобы заняться другим клиентом. Лейла в гневе вышла из магазина и никогда больше туда не возвращалась¹⁸. С тех пор Говард сам покупал продукты.

Уоррен был одним из таких служащих, снующих по магазину, повинующихся движению пальца Старика Эрни. Работая в магазине своего деда, он чувствовал себя рабом (редкий случай в его жизни).

«Он давал мне различные мелкие задания. Иногда я работал в торговом зале. А иногда, сидя рядом с ним, считал талоны, введенные на период военного времени, — на сахар или на кофе. Порой я прятался, чтобы он не мог меня найти.

Однажды он поручил мне и моему другу Джону Пескалю убирать снег, и это была худшая работа в моей жизни. Бушевала метель, и снега намело чуть ли не полметра. Мы должны были расчистить подъезды к магазину, парковки для клиентов, проходы за магазином, погрузочную платформу и площадку перед гаражом, где стояли шесть грузовиков.

Мы работали около пяти часов — расчищая, расчищая, расчищая, расчищая... По окончании работы мы не могли даже выпрямить руки. А когда пришли к деду, тот сказал: “Ну и сколько же вам заплатить? Десять центов — слишком мало, а доллар — слишком много!”

Я никогда не забуду, как мы с Джоном посмотрели друг на друга... Самое большее, что мы смогли получить, — это двадцать центов за каждый час уборки.

Но даже эту небольшую сумму мы должны были разделить между собой. В этом был весь мой дед...»

Баффет есть Баффет, но Уоррен получил ценный урок — узнай условия сделки заранее⁵⁵.

Эрнест обладал двумя характерными чертами Баффетов — слабостью к женскому полу и одержимостью к совершенству. После смерти Генриетты он женился два раза, оба брака были короткими (однажды он вернулся из отпуска в Калифорнии с молодой женой, с которой только что познакомился). Стремление же добиваться совершенства выражалось в основном в работе. Компания Buffett & Son была прямым потомком старейшего бакалейного магазина в Омахе, и все, что Эрнест делал, было направлено на то, чтобы идеально удовлетворять желания своих клиентов. Он был уверен, что национальная сеть магазинов-дискаунтеров, посягающая на его владения, окажется преходящим увлечением клиентов и в конце концов исчезнет, будучи не в состоянии обеспечить требуемый уровень обслуживания. Именно в то время он уверенно писал одному из своих родственников: «Дни сетевого магазина сочтены»¹⁹.

Однажды в его собственном магазине закончился хлеб, и, чтобы не разочаровывать клиентов, Эрнест послал Уоррена в ближайший супермаркет Hinky Dinky.

Уоррену совсем не понравилось это поручение, потому что в супермаркете его сразу же узнали. Когда он пробирался сквозь ряды, пытаясь выглядеть «незаметным» с руками, полными буханок хлеба, он (и все клиенты) услышал громкий оклик служащего: «Здра-а-а-авствуйте, мистер Баффет!» Эрнест почувствовал себя оскорбленным, потому что Hinky Dinky, как и другой основной конкурент Баффетов, Sommers, принадлежал еврейской семье. Его раздражало то, что он должен платить деньги конкуренту, тем более еврею. Как и в большей части Америки, до середины XX века в Омахе наблюдалось разделение населения по расовому и религиозному признаку. Евреи и христиане (даже католики и протестанты) жили, по существу, разными жизнями, своими социальными группами, и многие предприятия отказывались нанимать евреев на работу. Эрнест и Говард использовали кодовое название «эскимосы», когда высказывались о евреях в общественных местах. Так как антисемитизм был само собой разумеющимся явлением в обществе того времени, Уоррен никогда не задумывался о том, как следует относиться к евреям.

На самом деле Эрнест был большим авторитетом для Уоррена, и тот ускользал из-под влияния деда только в школе или во время развоза продуктов по домам клиентов. Разгрузка продуктов была крайне изнурительной работой, и Уоррен начал понимать, насколько же сильно он не любит физический труд.

«Грузовик водил Эдди; я думал, что ему было лет сто. На самом деле ему было около шестидесяти пяти — он еще застал повозки, запряженные мулами, когда Buffett & Son развозили продукты таким способом.

У него была крайне странная система доставки. Он ехал сначала в Бенсон, затем возвращался обратно в Данди, чтобы выложить чьи-то продукты, а затем снова направлялся в Бенсон — стоит помнить, что в то время и бензин выдавался по талонам.

Наконец я попросил его объяснить, в чем дело. Он смущенно посмотрел на меня и тихо сказал: “Если приехать достаточно рано, можно застать ее раздетой”». Уоррен поначалу не понял, что означает эта загадочная фраза. «Он лично заносил продукты в дом, пока я таскал коробки с пустыми бутылками из-под содовой, которые возвращали в магазин. Эдди строил глазки миссис Кауль, самой красивой клиентке, надеясь именно ее застать раздетой». Миссис Кауль была матерью Кло-Энн Кауль, и в то время, пока Уоррен таскал пустые бутылки, Кло-Энн занималась своими делами и не обращала на него никакого внимания. «Я, наверное, был самым низкооплачиваемым работником в продуктовом бизнесе. Я ничего не вынес из этой работы, кроме понимания того, что мне не нравится тяжелый физический труд».

Фронтом борьбы Уоррена становились семейные обеды за воскресным столом. Он с рождения презирал все объекты зеленого цвета, кроме денег. Брокколи, брюссельская капуста и спаржа выстраивались рядами в тарелке Уоррена, как солдаты на войне. Это производило впечатление на родителей, однако Эрнест не допускал такого поведения. Элис попыталась уговорить племянника, а дед просто сидел на другом конце стола и смотрел, смотрел, смотрел, пока Уоррен не съедал все овощи. «Я мог часами сидеть за столом в надежде избежать этого, но в конце концов он всегда выходил победителем».

Однако в большинстве других случаев Уоррен чувствовал себя достаточно свободным. В гараже деда он нашел синий велосипед Дорис с ее инициалами (подарок Эрнеста), который оставили здесь, когда семья переезжала в Вашингтон. У Уоррена никогда не было велосипеда. «Знаете, велосипед в то время был довольно-таки дорогим подарком», — вспоминает он. Уоррен начал кататься на велосипеде сестры. Через некоторое время он отдал его в счет покупки новой, уже «мужской» модели²⁰. Никто не сказал ни слова. Над Уорреном словно висел особый ореол.