Уот Тайлер
Шрифт:
И она с волнением схватила его за руку.
— Правда! Клянусь вам перед Богом! — с торжественностью ответил он.
Эдита смертельно побледнела и, сделав над собой огромное усилие, сохранила свое самообладание.
— Я открою перед вами свое сердце, благородный сэр, — сказала она тихим, дрожащим голосом, — как перед моим духовником. По временам это предположение невольно закрадывалось в мою душу, но я постоянно с негодованием гнала его прочь и сердилась на самое себя, что могла допустить его.
Потом, после минутного молчания, она добавила:
— Но
— Не удивляюсь, — сказал сэр Евстахий. — Это вполне естественно. Вот почему и было необходимо раскрыть вам глаза. Не думайте о нем больше.
— О, мне незачем о нем думать, — сказала она, — коль скоро прошлое должно быть предано забвению. Но вы должны сказать мне еще нечто…
— Останьтесь довольны тем, что узнали, — возразил сэр Евстахий угрюмо. — Я не имею нрава открывать вам ничего больше.
— Не имеете права?! — воскликнула она.
— Да! — ответил он. — Бывают тайны, которые могут быть открыты только перед смертью… да и тогда едва ли. Ведь вы не сомневаетесь, что я принимаю в вас живейшее участие?
— О, конечно, нет! Ваши глаза говорят о вашей искренности! — воскликнула Эдита.
— И я докажу вам это! — сказал он голосом, заставившим еще сильней забиться ее сердце. — Коль скоро я не могу назвать вам вашего отца, коль скоро вы никогда не должны узнать его, я заменю вам его. Я буду для вас отцом!
Со взором, полным неизъяснимой признательности, она схватила его руку и прижала к своим губам. Она уже хотела опуститься на колени, но он остановил ее.
— Дитя мое, будьте осторожны! — сказал он, глядя на нее с глубокой нежностью. — Нас могут видеть.
Его опасение было вполне основательно. Терраса, на которой они стояли, приходилась как раз насупротив парадных покоев; и из открытого окна в большой галерее сэр Джон Голланд и сэр Осберт Монтекют наблюдали за описанной сценой.
Совершенно превратно истолковывая смысл этой встречи под влиянием ревности, молодой вельможа воспылал жаждой мести.
— Эта скромница являет превосходный образец ветрености, свойственной ее полу! — заметил сэр Джон. — На меня она смотрит с отвращением, меня избегает, а вот сама же бросается в объятия человека, который по годам годится ей в отцы! Это невыносимо! Сэр Евстахий может возгордиться своей победой, но ему недолго придется торжествовать. Клянусь св. Павлом, я отобью у него добычу! Но, смотри, они расстаются, хотя, по-видимому, она никак не может уйти от него и, оборачиваясь, кидает ему нежный взгляд. Пойдем, перехватим ее.
С этими словами он отошел от окна и в сопровождении сэра Осберта поспешил в переднюю залу, через которую, по его расчету, должна была пройти Эдита.
Так и случилось: едва они достигли этой залы, как туда вошла молодая девушка. Увидя сэра Джона, она хотела уклониться от встречи с ним, но он задержал ее.
— Отчего
— Позвольте мне пройти, прошу вас, милорд, — сказала она. — Я должна идти к принцессе.
Но он не пропускал ее и продолжал тихим голосом:
— Оставьте эти замашки, если вам угодно, для других, на меня они не могут производить впечатление. Я видел, что происходило на террасе несколько минут тому назад. С сэром Евстахием де Валлетором вы были далеко не так сдержанны. О, я, кажется, заставляю вас краснеть.
— Сэр Евстахий сумеет ответить вам, милорд, — гордо ответила девушка.
— Я не считаю нужным вступать с ним в пререкания. Но не найдете ли вы иного, более надежного способа обеспечить мое молчание перед принцессой?
— Что вы хотите этим сказать, милорд? Неужели вы посмеете наушничать?
— Нет, я не стану наушничать. Я просто передам ее высочеству то, что видели я и сэр Осберт из окна галереи. А вы дрожите и бледнеете.
— Подобный поступок недостоин вас, милорд! — воскликнула Эдита. — Но я вполне уверена, что сэр Евстахий отразит обвинение, которое вы возводите на него. Пропустите же меня, милорд!
Сэр Джон не так легко прекратил бы свои приставания, если бы неожиданное вмешательство не избавило от них Эдиту. Из двери, ведущей на двор, вышли вдруг два рыцаря. То были барон де Вертэн и сэр Джен Филпот, явившиеся во дворец в надежде склонить сэра Джона Голланда и некоторых других его приближенных принять участие в их походе. При виде их вельможа быстро оставил в покое Эдиту, которая поспешила удалиться и, поднявшись по парадной лестнице, прошла в собственные покои принцессы.
Тут де Вертэн объяснил цель своего прихода. Сэр Джон после непродолжительного совещания с сэром Осбертом выразил согласие сопровождать их.
— Если нам удастся убить их главарей, мы распространим оторопь во всем их войске, — сказал сэр Джон. — Вот почему мы должны накинуться на них, точно сокол на добычу, и, сразив этих противников, быстро удалиться. Где ваши люди?
— В парке, — ответил де Вертэн. — Вы отправитесь с нами?
— Через полчаса я буду готов вместе с моими людьми, — отвечал сэр Джон. — Можете подождать?
— Охотно, — ответили оба рыцаря.
Как провели они этот промежуток времени, было бы излишне описывать. Они не виделись с принцессой, но имели непродолжительный разговор с сэром Евстахием де Валлетором, зашедшим в залу. Менее чем в назначенный срок сэр Джон Голланд успел облечься в свои доспехи и сесть на коня. С дюжину молодых вельмож, столько же рыцарей и эсквайров, а также десятка два ратников приготовились сопровождать его.
Затем он выехал из дворца с де Вертэном и сэром Джоном Филпотом, которые восхваляли его поспешность. Они нашли оба отряда ожидающими их в аллее; и вся рать бодро направилась к Рочестеру, где надеялись встретить мятежников.