Уотердип
Шрифт:
Оказавшись во внешнем дворике Замка Дрэгонспир, Миднайт едва не впала в отчаяние, увидев все это разрушенное “великолепие”. Во внешней стене зияли такие огромные дыры, что о том, чтобы занять здесь оборону не могло быть и речи. К счастью, внутренний дворик оказался в гораздо лучшем состоянии. Стены выглядели более или менее цельными, ворота покосились на петлях, но казалось, что их еще можно закрыть.
После беглого осмотра, Келемвор объявил, — “Мы сможем удержаться здесь. Миднайт, отправляйся на юго-западную башню и дай нам знать, когда караван достигнет внешней стены”. Воин подошел
Миднайт быстро взобралась на стену и проследовала к юго-западной башне. Это была самая высокая и наиболее надежная из всех уцелевших башен замка. Вдоль стены вилась спиральная лестница, выходившая во внутренний двор, попасть в который можно было лишь с этой лестницы. К самой лестнице вело всего два входа — один с вершины стены и один со двора. Некогда каждый из них мог быть заблокирован в любой момент времени, но сейчас двери представляли из себя лишь груду бесполезной трухи.
Взбежав по лестнице, Миднайт оказалась в верхней комнате башни. Вероятно когда-то это помещение служило кабинетом, возможно управляющему или дворецкому. Рядом с дверью покоился тяжелый, потрепанный годами стол, а вдоль двух стен свисали останки поеденных молью, выцветших гобеленов. В центре комнаты нависала проржавевшая железная люстра, в которой еще остались огарки древних, пожелтевших свечей. Люстра крепилась на веревке, с помощью которой, через сложную систему воротов, ее можно было приспустить на землю для более удобного доступа к свечам.
Из комнаты выводило два небольших окошка. Одно из них выходило во внутренний двор и сквозь него Миднайт могла видеть всю местность от внешних до внутренних ворот. Через второе она могла наблюдать за внутренним двориком и внутренними воротами.
Келемвор и Адон где-то раздобыли длинную балку и используя ее в качестве рычага закрывали ворота. Миднайт видела, что даже и тогда между створкой ворот и стеной остается приличная щель, но все же так она чувствовала себя в большей безопасности. Ворота делали внутренний дворик более надежным укрытием.
Однако, несмотря на то, что сейчас она и чувствовала себя в большей безопасности, Миднайт все еще была расстроена из-за Келемвора, втянувшего их в эту заварушку. Чтобы утолить свое чувство справедливости, воин не только рисковал их жизнями, но и поставил на карту судьбу всего мира. И все же Миднайт не была особенно удивлена этим. Келемвор всегда был недальновидным упрямцем и это не изменилось, даже когда Бэйн избавил его от проклятья. Единственная разница заключалась лишь в том, что теперь вместо требования награды за любую малейшую услугу, он стремился исправить любую несправедливость встречающуюся ему на пути.
Хотя это и причиняло свои неудобства, Миднайт считала что сможет ужиться с упрямством Келемвора, но только после того как скрижали займут положенное им место на Планах. Но до тех пор, даже если ради этого придется отдалиться от ее возлюбленного, она не могла позволить своим чувствам мешать выполнению долга.
Но в настоящий момент долгом Миднайт было убедиться, что ее друзья не будут застигнуты врасплох, когда прибудет караван. Чародейка обернулась к окну.
Пятнадцать минут спустя у внешних ворот появился первый караванщик изо всех сил нахлестывающий четверку перепуганных лошадей. Пока Миднайт не увидела ни одного из мертвецов, впрочем
Миднайт подошла ко второму окошку в башне. “Они у внешней стены”.
Келемвор и Адон, едва установившие ворота на место, обнажили оружие. Они заняли позицию у узкой щели между створками. В своих мыслях Келемвор уже слышал слова караванщиков, осыпавших его своей благодарностью.
Но Адон думал совсем о другом. Сумка со скрижалью была перекинута через его плечо и сейчас он пожалел о том, что не отдал ее Миднайт в более безопасное место. Помимо того, что он мог потерять ее во время битвы, она к тому же сильно стесняла его движения. К сожалению, предпринимать что-либо сейчас было уже поздно.
Миднайт вернулась к окну, выходящему во внешний двор. Десять караванщиков остановились у внешних ворот и опасливо заглядывали внутрь, очевидно страшась древнего замка больше тех, кто сейчас преследовал их. Из-за своих полосатых плащей с капюшонами, скрывавшими их лица, выглядели они, откровенно говоря, несколько нелепо.
Миднайт удивила их неторопливость. Ведь наверняка мертвецы шли у них по пятам, так что на счету была каждая секунда.
Наконец, она не выдержала, — “Эй, вы, в караване! Бегите внутрь!”
Не торопясь, всадники начали заезжать внутрь. Караван был уже на полпути к внутренним воротам, когда в одном из проломов во внешней стене появился первый мертвец. Зомби был облачен в такой же полосатый плащ, что и погонщики, за исключением того, что его капюшон был откинут назад, выставляя напоказ черные косы волос, безжизненные глаза и бледно-серую кожу.
Миднайт решила, что эти ужасные существа напали на караван, убив при этом половину или больше людей в нем, и обратили погибших против своих же товарищей. Во внутренний дворик вошло еще четверо зомби. Всадники не оглядывались назад, сосредоточившись на внутренних воротах.
Внизу, Келемвор и Адон приоткрыли створки ворот, чтобы впустить лошадей и фургоны. Зомби продвигались столь медленно, что Келемвор ни секунды не сомневался, что у них будет достаточно времени, чтобы закрыть ворота, когда повозки окажутся в безопасности.
Из окна на вершине башни Миднайт проводила взглядом последнего зомби, появившегося во внешнем дворике замка. Однако, она никак не могла отделаться от ощущения, что что-то было не так. Мертвецы казались слишком медлительными и расслабленными. К тому же ей совсем не понравилось как всадники откликнулись на ее предложение о помощи — ни слова одобрения или благодарности.
Едва первый из караванщиков достиг ворот, в ноздри Келемвора ударил невыносимый запах разложившейся плоти и смерти. Поначалу это озадачило его, так как зомби было еще довольно далеко, чтобы он мог учуять их запах. Затем, вспомнив сколь медленно двигался караван, к воину закралась смутная мысль, что погонщики были не теми за кого себя выдавали.
“Закрывай ворота!” — крикнул он Адону, схватив балку, которой они пользовались, чтобы сомкнуть створки.
“Но еще рано!” — вскрикнул смущенный жрец. Как и Келемвор, он почуял смрад, но предположил, что так пахнут лошади или какой-нибудь из их мешков.