Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997
Шрифт:
Для индусов небесная арка символизировала благословение свободы, для британцев, которые хотели, чтобы смерть господства поглотилась победой, она означала выполнение соглашения. Судя по мифу, который создавался уже в то время, уход Британии из Индии не был признаком национальной слабости, а в еще меньшей степени он стал предзнаменованием краха империи. Это был триумф искусного управления государственными делами, логическое завершение процесса опеки и обучения и, как предсказывал Маколей в 1833 г., день самой большой гордости для английской истории.
В этой фабрикации имелся элемент правды. Конец империи был в своем начале, и британцы часто говорили, что их цель -колониальное самоуправление. Но миф разработали для сокрытия фатального ущерба, который нанесла война Британии, ее положению великой державы. Целью было скрыть подавляющую силу индийского национализма, перспективу административного провала на Индостане, уменьшающиеся доходы и сломленное желание Великобритании занимать место великих моголов.
Поэтому
2387
«The Times» за 15 августа 1947 г.
Индийская независимость отмечала конец эры, которая началась благодаря Васко да Гаме, она вдохнула жизнь в националистические движения, которые казались «способными сделать небелого человека Азии хозяином в собственном доме впервые за несколько столетий» [2388] . Некоторые люди приходили в ужас от этого великого события. Молодой претендент в вице-короли Энох Пауэлл считал, что «британцы соединены с Индией, как Венеция соединена с морем, они как будто женаты» [2389] . При разводе он почувствовал, что его мир «распадается на части», всю ночь гулял по улицам и наконец «сел в дверном проеме, держа голову руками» [2390] .
2388
«New York Times» за 24 августа 1947 г.
2389
S.Heffer, «Like the Roman» (1998), 98.
2390
P.Hennessy, «Never Again: Britain 1945-51» (1992), 235.
Но в целом британцы купались в отсветах своего самого прекрасного часа, им нравилось думать, что изменилось очень мало. Почти пустая Палата общин клевала носом, пока обсуждались законы, связанные с независимостью Индии. «Дейли мейл» просто сменила на первой странице, где указываются сведения о газете и редакторах, надпись «Для короля и империи» на «Для короля и Содружества». Политики в Вестминстере подчеркивали непрерывность и дружественность отношений с Индией и Пакистаном. Они заявляли: все шло по плану, и ничто лучше не подходит британским властителям, чем уход из Индии.
Тем не менее, даже когда Лондон доставлял себе удовольствие поздравлениями, а Дели наслаждался празднованиями, Пенджаб затопляли «реки крови» [2391] . Сам Маунтбаттен видел свидетельства бойни, когда летел назад из Карачи. Клубы дыма поднимались вверх с земли, открывалась широкая панорама горящих деревень. Даже когда Неру участвовал в церемонии, которую некоторые рассматривали как его коронацию, нового премьера осаждали сообщениями о том, что в Лахоре идет «самая кровавая оргия насилия и огня за пять месяцев столкновений на религиозной почве».
2391
Azad, «India Wins Freedom», 190. Азад предупреждал об этом Маунтбаттена и говорил, что «британцы понесут ответственность за бойню».
Новости о распределении провинций, проведенном приграничной комиссией Радклиффа, достигли Пенджаба, где мусульмане осудили это «территориальное убийство». Спорадические атаки превратились в «систематическую войну на уничтожение» [2392] . Везде сообщества большинства атаковали и изгоняли меньшинства. Это был дикий круг репрессий и контррепрессий, который продолжался на протяжении многих недель. Лучшая дисциплина была у сикхов — значительного религиозного меньшинства. Их банды, вооруженные мечами и другим оружием, вели себя со «средневековой яростью» [2393] . Но мусульмане и индуисты также совершали все возможные зверства, которые были суммированы в гротескном современном эвфемизме «этническая чистка». Они жарили младенцев на вертелах, насаживали маленьких детей на копья, варили детей постарше в котлах с маслом. Они насиловали, увечили, воровали и убивали женщин, иногда отрезали пенисы их мертвых мужей и засовывали женам в рот, подвергали мужчин безумной жестокости, сжигали их заживо в домах, закалывали ножами на улицах, резали в больницах, душили в лагерях беженцев, пытали и насильственно обращали в веру в оскверненных храмах, мечетях и гурдварасах (где молятся сикхи). Они травили
2392
«New York Times» за 15, 20 и 21 августа 1947 г.
2393
S.S.Hamid, «Disastrous Twilight, (изд. 1986), 225.
Зверства полностью затмили то, что происходило во время восстания сипаев. Возможно, они отражали жестокую окончательность раздела. Но многие свидетели находили насилие объяснимым лишь мистическим злом и безумием. Один чиновник видел, как человека распиливали на несколько кусков в дьявольской манере, которая не поддается пониманию [2394] . Соседи, которые дружно жили на протяжении многих лет, внезапно обезумели и убивали друг друга.
Самые жуткие бойни проходили на железных дорогах, ранее — средстве британского военного контроля, о которых говорилось, как об одной из надежд на индийскую всеобщую гармонию. Воспользовавшись преимуществами системы, которая была уже сильно нарушена, банды гундас задерживали поезда, наполненные людьми, которые пытались сбежать от террора. Часто они не оставляли после себя ничего, кроме вагонов, набитых трупами, которые прибывали к месту назначения. (Машинистами работали европейцы). Из каждого отверстия таких вагонов сочилась кровь. Британские офицеры говорили, что зрелище было «в тысячу раз более ужасным, чем что-либо, виденное нами во время войны» [2395] . На некоторых передвижных покойницких мелом было написано «Подарок из Индии» или «Подарок из Пакистана» [2396] .
2394
Khosla, «Stern Reckoning», 123.
2395
«The Times» за 25 августа 1947 г.
2396
Read, Fisher, «Proudest Day», 498.
Железнодорожный вокзал в Лахоре и другие, подобные ему, когда-то представлявшие собой белые крепости, стали смертельными ловушками. Толпы беженцев путешествовали по обычным дорогам, некоторые колонны растягивались до пятидесяти миль и становились еще лучшей мишенью для грабежа и убийства.
Сам Дели был заражен насилием. Горожане видели, как «весь социальный порядок истекает кровью перед нашими глазами» [2397] . Нирад Чоудри нашел происходящее неописуемым: «Я взвесил почти все слова и фразы, которые убийственная жестокость и дикость человека, столь отличная от его военной жестокости, внесла в словарь европейских народов: бойня, погром, линчевание, обстрел, казнь через утопление, Варфоломеевская ночь, Сицилийская вечерня, Стокгольмская кровавая баня, Болгарские зверства, убийство армян, Бельзен, геноцид и т.д. Но я нахожу их неподходящими» [2398] .
2397
P.Singh, «Of Dreams and Demons» (1994), 26.
2398
Chaudhuri, «Thy Hand», 837.
Но проблемы в столице едва ли можно сравнить с разрушениями и паникой в приграничном регионе. Там города вроде Амритсара выглядели так, словно их разбомбили. Более мелкие поселения жгли и грабили. Сельская местность представляла собой крематорий, тысячи деревень превратились в пепел. Пограничное подразделение Пенджаба само разрывалось ненавистью на религиозной и национальной почве, и вскоре его пришлось распустить. К тому времени, как волнения и беспорядки прекратились, умер миллион человек, а одиннадцать миллионов покинули свои дома. Это была одна из самых крупных миграций в истории. Один судья из Пенджаба сухо заметил: «Вы, британцы, верите в честную и справедливую игру. Вы оставили Индию в том же состоянии хаоса, в котором ее нашли» [2399] .
2399
R.Symonds,«IntheMarginsofIndependence»(Oxford, 2001), 3.
В Бенгалии беспорядков было меньше, по большей части — благодаря Ганди. Он проигнорировал празднования в Дели и уехал туда, где пользовался поразительным влиянием. Хотя граница Восточного Пакистана была такой же случайной, как и у Западного (экспортирующую джут Калькутту отрезали от внутренних районов, выращивающих джут), там наблюдалось передвижение всего 1,25 миллиона беженцев. А когда столкновения на национальной почве все-таки произошли в городе, махатма начал голодовку ради мира. Большая часть полиции тоже начала сочувственную голодовку. Через несколько дней тысячи мусульман и индуистов уже дружески общались друг с другом на майдане.