Упал, отжался!
Шрифт:
В первом валяющемся на обочине подчиненном Мудрецкий узнал героя позапрошлой ночи. На пинок под ребра Валетов ответил невнятным мычанием. Повторная процедура позволила разобрать несколько слов – предложение уйти и сопровождающий его точный адрес, понятный и известный всем на территории СНГ и некоторых прилегающих стран. Тогда Мудрецкий решил сменить точку приложения усилий и прицелился чуть пониже поясницы.
– А вот щас в рыло как е... – Фрол перекатился на бок и приоткрыл глаза. Потом попытался встать, но рухнул на пораженное место. Некоторое время искал кепку, не нашел и приложил покачивающуюся пятерню к уху. – Здрав-желаю, товарищ лейтена... У-йю! – Вместо
– Вот-вот, и я о том же, – мрачно заметил Мудрецкий. – Все выжрали или на утро оставили?
– Вроде была еще пара шампуров, – боец теперь держался за виски двумя руками.
– Я не о мясе, – уточнил лейтенант, снова приподнимая вооруженную ботинком ногу. – Я сказал не «сожрали», а «выжрали». Понял? Или продолжаем разговор? Валетов, мне сейчас не до шуток. Через час здесь будет Копец. Или мы сегодня едем в Саратов, или начальство посчитает нас не готовыми к ответственному заданию. Знаешь, что тогда будет?
– Мы не поедем в Саратов, – сообразил Фрол.
– Точно. Не поедем сейчас – значит, не поедем никогда, потому что Васьков найдет, чему и на чем нас учить. – Мудрецкий посмотрел на своего солдата так, словно тот уже лично подсказал подполковнику эту мысль. – А что это значит?
– Что мы будем учиться на старом дерьме, – высказал предположение Валетов, подавив стон.
– Это значит, что я сегодня не попаду домой, чмо японское! – Юрий хотел заорать, но благоразумно воздержался. Остановила его не вежливость, а медленно и неуклонно опухающая голова. – И скорее всего, не увижу родной дом почти год. Теперь понял? Короче, или ты сейчас находишь заначку, или ты встречаешь дембель с лопатой в руках. Копец вчера говорил, где-то здесь во время войны закопали от бомбежек вагон снарядов с зарином, и до сих пор никто не отыскал. Выбирай, что ты ищешь, и учти – снаряды наверняка уже проржавели.
– Нету у меня заначки, товарищ лейтенант! – заныл Фрол. – Ну вот если бы я что заначил, ну разве не поделился бы? За что ж вы меня так! Чуть что, сразу Валетов... Вот, видите, сам же болею...
– А кто заныкал? – Выслушивать жалостные объяснения не было ни времени, ни сил. Мудрецкий прекрасно знал, что солдат своих не заложит, потому как лейтенант один, а взвод большой. Собственно, от Валетова и не требовалось сейчас указывать чужие запасы – просто допрос следовало довести до конца. – И где пустая канистра?
Спирт вчера был получен в двух канистрах – по одной на взвод. Остатки первой, Юрий это помнил точно, для лучшей сохранности увезло с собой местное начальство. Вторую, полученную для внутренних войск, Волков открывал лично и уже после того, как скрылись из виду командирские «уазики». Совместная пьянка со своими солдатами строжайше запрещена любому офицеру любой армии мира. Столь же повсеместно, как успел понять за год службы Юрий, этот закон нарушается. Особенно в двух случаях: генералами, которые решили разглядеть поближе рядового бойца, и лейтенантами, которые с этими бойцами идут туда, куда тот же генерал заглянет несколько попозже. Когда дырочку на мундире сможет проделать только орден. Командиру разведвзвода старшему лейтенанту Волкову до первой генеральской звездочки было гораздо дальше, чем до жестяной на обелиске.
«А ведь Сашка – командир бывалый, опытный, – подумал Мудрецкий. Потом припомнил еще одну подробность минувшей ночи. – И спирт он сам разливал, пока спать не пошел». Юра огляделся – разведчики уже бежали в сторону палаток. Не по основному асфальту, а по задней дорожке, огибавшей ряды палаточных фундаментов. Грохот могучих
Грохот надвигался, давил уши и плющил череп. Вот уже можно различить красные лица бегущих солдат, вот стали хорошо видны их безумно выпученные глаза, вот блеснули капли пота на носу первого...
– Взво-од, на месте! – Старлей обогнал затоптавшихся разведчиков, подбежал к Мудрецкому. – Тебе чего?..
Юрий стоял молча, все так же не сводя глаз с потного камуфляжа передовых бойцов. Судя по всему, вопрос он попросту не расслышал.
– Понятно, – вздохнул опытный Волков и снял с пояса фляжку. – Держи, потом сочтемся.
Мудрецкий совершенно машинально взял протянутый предмет и снова застыл в той же позе. Теперь его сходство с памятником было почти полным. Впрочем, простоял он так недолго: шахтер, долбивший черепную коробку изнутри, притомился и убрал свой отбойный молоток. Юрий посмотрел на зажатый в руке предмет, потом в понимающие красные глаза старлея и негромко сказал:
– Ты меня сегодня спас. Я тебе должен. Ты даже не знаешь, сколько я тебе должен, – еще раз посмотрел на фляжку, встряхнул ее и гораздо более твердым голосом заметил: – А впрочем, и хорошо, что не знаешь!
Глава 3
Эх, дороги!
Эх, дороги!.. Сколько о вас спето, сколько написано, сколько сказано того, что ни пером написать, ни вслух произнести... то есть и написать, и произнести, конечно, можно, но как-то не принято. По крайней мере, в более-менее приличном обществе. Общества же, как правило, таковы, что редкое из них решается признать себя неприличным – разве что панки какие-нибудь. В армии, однако, танки есть, а вот панков нету, поэтому будем более-менее придерживаться норм русского языка и Дисциплинарного устава.
Так, о чем это мы? Ах да, о дорогах. Сколько о них песен спето... Это уже было, кажется. Впрочем, дорога, она штука странная – иной раз едешь, едешь, а словно и с места не сдвинешься: все одно и то же, ничего не меняется вокруг. Столбы, деревья, поля, столбы, деревни, поля... Степь да степь кругом... Это вам не Европа, господа. Это там можно за два часа проехать три страны и полюбоваться десятком разных ландшафтов – от снежных гор до пальм на морском побережье. Это, братва, Россия.
Если правы китайские мудрецы, утверждающие, что не мы проходим по пути, а путь проходит сквозь нас, то все в нашей жизни становится понятно и легко объяснимо. Вот вы посмотрите на наши дороги – нет, вы посмотрите, посмотрите! Своими глазами, а не по телевизору! Знаю, что противно! Не рассуждать, выполнять команду! Да, да, и вот это самое через нас и проходит. Чему тут удивляться, что у половины страны или цирроз печени, или язва желудка, или склероз какой-нибудь. Если такая дорога через вас пройдет – все, хана, звоните знакомому... лучше не доктору, лучше сразу патологоанатому. По крайней мере, будете прилично выглядеть. А, ч-черт, чуть не забыл! Пардону просим – не получится прилично. На кладбище, собственно, тоже не по германскому автобану повезут...