Упал, отжался!
Шрифт:
Второй взвод успел влезть в противогазы, но это мало кому помогло. Кто-то уже успел наглотаться едкой дряни, у кого-то попросту не хватало клапана или мембраны. Однако они хотя бы успели понять, что происходит, и соответственно сориентироваться на местности: надышавшиеся слезогонки разведчики дружно брели поперек отравленной полосы и сворачивали к подполковнику Васькову. Первым добрался здоровенный командир взвода, сержант Ваня Ромашко. Стащил противогаз и отрапортовал так, что слышно было по всему полигону:
– Товарищ подполковник, а мне тут неисправный
– Не представляю... – Сигарета выпала из широко раскрытого рта подполковника. – Не представляю, чтобы на живого человека ЯДГ не подействовала!
Страдальцы, снимавшие рядом со своим взводным такие же искореженные противогазы, обернулись на эти слова с еще большим изумлением. Впрочем, глаза у них и без того были огромные. А еще – красные и мокрые. Из носов текло, как у детского сада после прогулки по осенней сырости. Из противогазов капало.
Васьков оглядел поле химической битвы и обнаружил уцелевшего противника. Третий взвод в полном составе продолжал работу, поблескивая резиновыми лысинами и стеклами противогазных очков. В сочетании с красными потными спинами позиция взвода напоминала место высадки инопланетных захватчиков.
В руке подполковника появился еще один картонный цилиндрик, но бросать он его не стал. Просто отвинтил крышку, поднял трубку вверх и резко дернул шнурок. В небо с пронзительным воем ввинтились пять красных звездочек.
– Ры-отта! Химическая тревога! Химзащиту надеть, ОЗК как комбинезон!
– Не, я уже убит! – простонал кто-то из разведчиков и в подтверждение своих слов рухнул на землю, подергался и затих. Его примеру последовали все, кто успел выбраться из пропитавшейся слезогонкой полосы. Потери личного состава в роте составили более половины. Первый взвод полег весь, за исключением своего командира. Волков умудрился все-таки надеть противогаз, отдышаться и теперь носился по полю, щедро раздавая подчиненным пинки и подзатыльники. Реанимация действовала не на всех.
Впрочем, и сам старлей выглядел скорее не добрым доктором, а ожившим мертвецом, персонажем фильма ужасов с явным милитаристским уклоном: над перечеркнутым ремнями камуфляжем возвышался сероватый череп, прямо поверх которого красовался лихо сползший на затылок красный берет.
Когда шашки догорели, а отрава рассеялась, подполковник Васьков направился к самым последним окопам. По пути он брезгливо морщился от исходившего от земли химического смрада. Видно было, что этот выворачивающий нутро аромат ему неприятен, однако вполне привычен. Из какой-то норы выскочил ошалевший от газа суслик, сослепу чуть не попал под офицерские ботинки и странным рыскающим зигзагом умчался в степь.
Третий взвод к тому времени успел совершить невозможное: все три окопа были отрыты точно на нужную глубину, ведущие в них ступеньки – подрублены и выстланы дерном, на брустверах для маскировки были воткнуты кустики. Химические наблюдательные
Одна из затянутых в резину фигур отделилась от последнего окопа, подбежала к Васькову, козырнула и принялась что-то невнятно объяснять через мембрану противогаза. От остальных ее отличала застегнутая поверх химзащиты офицерская портупея с пистолетной кобурой.
– Вольно, лейтенант, вольно, я тебя все равно не понял! Та-ак, третий взвод! Отбой химической тревоги! Противогазы и химзащиту – снять!
Через минуту, оглядывая выстроившихся перед ним краснокожих воинов, подполковник задал только один, но мучительный для него вопрос:
– Ну ладно, мембраны у вас на месте и клапана не повыдирали – это я еще могу понять, вы ж как-никак химики. Что надеть успели, так у вас времени больше было, вы дальше всех оказались... ну, и командир вовремя сообразил. Что ха-эн-пэ у вас по правилам оказались – значит, не зря и лейтенанту звездочки на погоны выдали и я вас тут неделю дрючу. Все фигня, вы мне только одно скажите: как вы с тремя лопатами на всех и в химзащите умудрились закопаться втрое быстрее норматива? Как?!
– Да очень просто, товарищ подполковник, – устало ответил Мудрецкий. – Я первое отделение лопатами вооружил и по одному человеку на окоп распределил. Остальные только землю оттаскивали, в упаковочных ящиках от приборов.
– Первое отделение, это у тебя... – Васьков не договорил. Сам понял, какие три фамилии назовет лейтенант. – Штрафники, что ли?
– Так точно, Валетов, Простаков и Резинкин. – Тогда понятно. – Подполковник приподнял кепку и утер пот со лба. – С такой тренировкой, как у них была, можно в космос посылать. Без дополнительных проверок. К скафандрам они точно привыкли. Значит, так, третий взвод...
Химики напряглись, ожидая новой пакости.
– Завтра у нас воскресенье, я тоже человек. Вас я гонять не буду. Заслужили. Так что день отдыха вам обеспечен, за нынешнее старание. Лейтенант, особо отличившихся можете отправить в увольнение. Остальную роту я сейчас по второму разу вздрючу, они у меня еще все ямки засыпать будут, а для вас занятие окончено. На обед – и в баню! Если в городке какие вопросы будут, валите все на меня или прямо на Копца, я с ним сам поговорю.
– Ура подполковнику Васькову! – рявкнул с правого фланга Простаков.
И взвод дружно, как на московском параде, отозвался:
– Ура!!! Ур-ра!!! Ур-ра-а-а!!!
Уже в кабине «шишиги» Резинкин спросил своего взводного:
– Товарищ лейтенант, а чем это нас сегодня накрывали?
– ЯДГ, ядо-дымовая граната, – отмахнулся задумавшийся о чем-то своем Мудрецкий. – Стандартная штуковина, как я только о них забыть мог? Скажите Волкову спасибо, он первым сообразил. А что?
– Да ничего, уж больно прикольная вещица, – пробормотал Резинкин, запуская мотор. – Надо будет достать пару штук.