Упал с дерева, удачно встряхнул мозги и поумнел
Шрифт:
— Пусть только попробует! — грозно ответила она.
— Нет у меня на примете такого мальчика, — сказал я, вздохнув. — Но такой мальчик обязательно найдется в деревне. Можно со стремянки прыгать в том месте, где торчит пень. Каждый раз беря все выше и выше…
— Стремянка может оказаться недостаточно высокой, — возразила она, явно проявляя техническую сноровку. — Не забывайте, ведь мой муж, упав с дерева, потерял сознание.
— Ничего страшного, — обнадежил я ее, — можно установить возле пня пожарную
— Да, вы правы, — сказала она, с добродушным удивлением взглянув на меня. — А вы оказались сообразительней, чем я думала.
— Ничего особенного, — разъяснил я, — ведь я в детстве сам три раза падал с деревьев! В последний раз, согласно вашей великой догадке, видимо, точно упал с нужной высоты в нужном месте и стал гораздо сообразительней.
— Как вы это определили? — быстро спросила она.
— Очень просто, — сказал я, — после третьего падения я, сколько ни лазал по деревьям, — больше не падал. Но только теперь, после вашего открытия, я понял, почему перестал падать с деревьев: соображал.
— А вы не запомнили, с какой высоты в последний раз рухнули? — с хищным любопытством спросила она и даже наклонилась в мою сторону.
Рухнул! От этого сильного слова я как-то неожиданно растерялся и пролепетал:
— Рухнул? В каком смысле?
— Ну не пьяный же рухнули! Это не мое дело! — раздраженно пояснила она. — С дерева рухнули!
— Извините, — ответил я со скромным достоинством, — я, конечно, иногда выпиваю, но ни разу в жизни не упал. Тем более — не рухнул!
— Это любимая присказка всех мужчин, — язвительно заметила она. — Но вы опять свернули на любимую тему.
— Я свернул?!
— Да, вы свернули! Повторяю вопрос. Вы запомнили, с какой высоты в последний раз рухнули с дерева? С дерева!
— Нет, не запомнил, — сокрушенно признался я, чувствуя, что стремительно теряю бразды беседы.
— Какая безалаберность! — воскликнула она и выпрямившись отхлебнула кофе.
— Ну, метров десять-пятнадцать, наверное, было, — попытался я вспомнить.
— Такая приблизительность с научной точки зрения — абсурд! — холодно заключила она. — Тут сантиметры играют роль!
Я сделал вид, что подавлен крохоборством науки. И она, заметив это, вдруг вкрадчиво спросила:
— А вы ничего не повредили, падая с такой высоты?
— Нет, — сказал я, — но тряхнуло здорово.
Она очень недоверчиво посмотрела на меня. И это вынудило меня оправдываться. Вероятно, она решила, что я, падая с дерева, неудачно встряхнул мозги.
— Дело в том, — разъяснил я, — что падая я пытался цепляться за нижние ветки, и это смягчило удар.
— О! — воскликнула она. — Это никуда не годится! Нас интересует падение в чистом виде, как у моего мужа!
— То-то же он потерял сознание, — не удержался я.
— Зато как поумнел! — отрезала
Тут она снова глубоко задумалась, скорее всего о предстоящем опыте. Но по ее лицу почему-то было видно, что она все еще не одобряет, что я, падая, держался за ветки.
— Нет, народ в деревне диковатый… Засмеют! — заговорила она, как бы думая вслух. — Надо это делать тайно, а мальчика найти со стороны. Да и пожарную лестницу где взять? Просить в сельсовете — опять же засмеют… Не такой уж вы оказались сообразительный, и теперь понятно почему…
— Конечно, — согласился я с тем самым смирением, которое больше всего раздражает, — ведь я, падая с дерева, не потерял сознание, как ваш муж… Ну, если с пожарной лестницей неудобно, привезите из Москвы длинный шест, что ли…
— Шест, — повторила она саркастически. — Уж лучше бы вы помолчали… Значит, мой муж поставит шест возле пня и будет придерживать его. А мальчишка вскарабкается на шест и сверзится на голову моего мужа? Второй раз голова его может не выдержать…
— Но шест можно врыть в землю, а ваш муж будет стоять в сторонке! — с некоторым оттенком истерики воскликнул я.
— Это совсем другое дело! — вдруг просветлела она и, поощрительно посмотрев на меня, добавила. — Вам бы цены не было, если бы не ваша привычка цепляться за ветки.
— А ваш муж очень умный? — полюбопытствовал я, как бы несколько укрепив позиции собственного ума.
— Очень! — оживленно подтвердила она. — День и ночь кроссворды разгадывает, что семечки лузгает! А я, представьте, ни одного слова не могу разгадать!
— Но вы же не падали с дерева, — великодушно заметил я, но потом почему-то добавил: — Или падали?
Но она в это время задумалась и не слышала моих слов.
— У вас случайно нет знакомых в Академии наук? — вдруг спросила она.
— Нет, — сказал я, — а что?
— Если все рассказать в Академии наук, — поделилась она новыми соображениями, — они бы могли выдать мужу справку или там диплом о его феноменальном падении с дерева. И мы бы с этой справкой обратились в Нобелевский комитет.
— Видите ли, — сказал я, — надо доказать, что ваш муж в детстве был идиотом, а потом, упав с дерева, удачно встряхнул мозги и поумнел. А как вы это докажете?
— Да он и сейчас идиот, — воскликнула она, — хотя очень умный! Кроссворды как семечки щелкает. Но вот еще о чем я подумала сейчас. Если нам повезет, на кого выдадут Нобелевскую премию? На него или на меня?
— Только вам! — твердо заверил я ее. — Ваш муж проходит как подопытный кролик. Вы же первая догадались о значении случившегося.
— Это ему послужит хорошим уроком, — заметила она, — а то только я выдвину научную идею, он начинает смеяться.
— А кем он работает? — спросил я.