Упавшее небо
Шрифт:
Президент определенно говорил не по бумажке, не пытался успокоить или приободрить — просто резал правду-матку. Точно так же просто он обозначил условия даже не победы, простого выживания: спасти, вывести из-под удара как можно больше людей — это в первую очередь. Не допускать смертей, в том числе от голода, природных явлений и болезней — во вторую.
Под конец была озвучена главная новость: Национальный Центр Управления Обороной уже разработал план противодействия пришельцам и каждая военная часть, каждая структура получают прямо сейчас получают прямые приказы, кто что и как должен делать. В том числе и в случае, если связь пропадет совсем. Что не исключалось и учитывалось.
Разумеется, после обращения выезд сводной
Колонна из восьми колесных машин и нашей гусеничной платформы еще минут десять просто выбиралась за пределы военной части — петляла между наспех сваренными “ежами”, потом по одной единице техники перебиралась через управляемое минное поле, наверняка заставив взмокнуть мехводов. Это все в темноте — окты нормально ориентировались без света, но никто не хотел подать им хорошо заметный сигнал движущимися вместе огнями фар. Или не октам, а юнитам-наблюдателям врага. Если таковые выявлены пока не были, это не значит, что их не сгрузили телепортацией под шумок позже.
Понятное дело, выходить на шоссе после таких усилий по обеспечению скрытности было как-то глупо, и машины пошли в нужную сторону по просёлкам. Радиомолчание при этом не соблюдали, но я и сам понял по данным со своего планшета, что устройства переведены в режим минимальной мощности. Если какие киборги чего уловят — то только едва ли не в прямой видимости.
В Т-15 не трясло, все неровности дороги и бездорожья “Арматыш” проходил с плавностью и величавостью катера на волне. Камеры по кругу давали неплохой обзор, свет фар им был не нужен — вот только показывали они, в основном, деревья: все окты, какие сюда высадились, уже давно погибли у стен части, а деревни, как я понял из переговоров экипажа, гусеничной машине предполагалось огибать. Потом наш борт и вовсе остановился: более легкие и быстрые “Тигры” разъехались по окрестностям, как раз-таки имея целью проверить отдельно стоящие дома и заглянуть в поселки, а вооруженный серьезной скорострелкой, но и защищенный броней БМП остался в резерве.
Кроме того, операторы из признанного условно-безопасным местом принялись запускать свои летающие “глаза”. Задача осложнялась мерами радио-скрытности и неработающим “ГЛОНАССом” (GPS точно так же не мог пробиться через “потолок”), потому дронщики вынуждены были серьезно работать над заданием своим беспилотникам подробных полетных программ. Мне кое-что было видно по их экранам, но не сказать, чтобы за мельтешением наборов координат и команд от этого становилось интересно наблюдать…
…В общем, я уснул — вопреки собственным недавним прогнозам. Привязные ремни надежно прижимали меня к на удивление удобному для военной техники стулу, падать просто некуда, а шлем от “Ратника” надежно защищал голову от ударов — а то б я уже приложился на поворотах как минимум пару раз. Смысла нервничать и держать внимание я найти никакого не смог: у экипажа куда больше опыта в обнаружении чего-либо с борта машины и полноценный доступ к приборам. Появись окты, даже если твари прямо с неба посыплются — все равно завалят без меня и Рессоры-сан. А если нет — то и мне крышка. И чего тогда, спрашивается, бдить?
Я конкретно так напрягся за день и не отдохнул толком. Модификация организма давала мне кое-какие преимущества перед обычным человеком в этом плане — но любая выносливость имеет границы. И чем больше её тратишь, тем дольше приходится восстанавливаться. Надо, блин,
Не могу сказать, что спал все то время, пока разведчики подбирались к городу, беспробудно — время от времени моё сознание всплывало к границе сна и яви. Убедившись, что ничего такого не происходит — погружалось вновь. Все же медитативные техники крайне полезная штука, особенно если их по-настоящему долго практиковать и при этом понимать, что ты делаешь. А я еще и специально интересовался управляемыми сновидениями и всем остальным, связанным с практиками сна. Слабая надежда все-таки отыскать ключи к сноходству, к сожалению, так не оправдалась — но и совершенно бесполезными эти изыскания все же назвать нельзя. Например, я проснулся раньше, чем Патрушев потянулся разбудить меня. Ну и еще кое-какие бонусы:
— Это, конечно, только предположение, проверить его я не могу. Но раз “восьминогом” управляет распределенная нервная система, то логично предположить, что периода покоя у наших противников нет, — по лицу лейта было видно: секунду назад он был готов поклясться, что “штафирка” дрыхнет без задних ног и ничего не слышал. — Пока одни центры заторможены, другие активны. Второе предположение завязано на первое: раз пауканы нападают сходу, а не устраивают засады, донор для биоматериала их мозгов охотится, патрулируя свою территорию. То есть засады в зданиях просто так окт устраивать не будет.
— Что значит “просто так”? — офицер тут же уцепился за мою оговорку.
— Ну если “исходники” на какую-то добычу охотятся все же из засады, например, по ночам — то засады все же будут, зато не будет свободно гуляющих особей, — попытался пожать плечами я, но ремни не дали. — Или если создатели октов прислали им соответствующую команду.
— И толку с такой аналитики? — вполголоса сам себя спросил Вадим. Мой ответ он отправил капитану Ильину как голосовое сообщение.
Я, тем временем, огляделся — в смысле, кинул взгляд на обзорные мониторы. И обнаружил, что камера левого борта “видит” что-то очень горячее за кронами в небе. Это… получается, тот самый пожар, что я видел от шоссе?
— Склады горюче-смазочных, там неделю полыхать будет, если не две, — ответил на незаданный вопрос Патрушев. — Мы обошли их с юга, пока ты… гм, отдыхал. Тут еще и газопровод высокого давления рядом проходит — да только твари, видать, повредили наземную инфраструктуру, и теперь там гореть нечему.
— Отсюда должны быть видны дома с окраины, — сообразил я, шаря глазами по изображению с фронтальных камер. Вот только там была кромешная тьма.
— Электричества нет, вода перестала подаваться, газ ты уже знаешь, где, — зло скривился мой куратор. — Октов тоже нет. Зато есть следы их пребывания… и трупы. В каждом дворе, в каждом доме! Наши сейчас прочесывают улицы, пытаются найти выживших, или хотя бы восьминогих уродов. Если ты прав и засады пришельцы не устраивают, то они всей собравшейся толпой куда-то уперлись.
— Что с гражданским убежищем? — услышанное неприятно кольнуло.
— Их тут два, первое сейчас проверят или уже проверяют… Эти кварталы хоть без пожаров, а ближе к центру до сих пор некоторые здания не потухли!
Еще минут двадцать прошло в тяжком молчании, нарушаемом лишь короткими репликами операторов беспилотников. Из-за режима максимальной радио-маскировки вместо постоянного контакта обмен в тактической сети сборной группы шел короткими цифровыми блоками-сообщениями, переданными с предельно низкой мощностью. В городе такой сигнал пропадал уже на соседней улице, поглощенный бетоном стен — но беспилотники, словно почтовые голуби, подхватывали и передавали пакеты, нарезая небо замысловатым эллипсами. Судя по тому, что от иномировых киборгов до сих пор не последовало реакции — меры помогали.