Упрямая гувернантка

Мэтер Энн

— Понятно, — кивнула Виктория. — Почему же вы здесь?

— Чтобы покататься с вами на лыжах! — Он нагнулся погладить собак. — Я подумал вот что — Хорст и Софи уехали на весь день. Моей дорогой фройляйн Монро нечего делать. Я развлеку ее.

Виктория не могла сдержать улыбки.

— Пожалуй, мне нельзя уходить в отсутствие барона, — с сомнением воскликнула она.

— Почему?

Виктория обернулась. Из двери на кухню появилась Мария, вытирая фартуком руки. Она приветливо кивнула доктору и сказала:

— Почему нельзя, фройляйн? Если барон поехал

к фрау Бауман, то вернется затемно. Что плохого в том, чтобы выйти и подышать свежим воздухом?

— В точности мои слова, — с энтузиазмом поддержал Конрад. — Давайте, фройляйн, разве вам не хочется оказаться там… на склонах?

Виктория улыбнулась. Именно этого она и хотела!

— Да, пожалуй, — медленно призналась она и повернулась к Марии. — А если в мое отсутствие вернется барон?

Мария тихо засмеялась.

— Я скажу, что вы ушли, фройляйн, не бойтесь. Без вас замок Райхштейн не развалится.

Виктория вздохнула:

— Тогда ладно. Вы подождете? У меня нет лыж.

Конрад покачал головой.

— У меня есть лишняя пара, — с удовлетворением заверил он. — А теперь поторопитесь! Нужно использовать светлое время.

День был замечательный. Конрад направил машину в верхнюю часть долины, где горы сформировали пологие склоны, идеальные для начинающих. Они оказались на некотором расстоянии от замка, в направлении, куда Виктория еще не ходила. Но с высоты перевала она видела внизу башенные дымовые трубы замка. Склоны поросли соснами, но только внизу их было достаточно много, чтобы представлять опасность. Конрад объяснил, что при приближении к ним Виктория должна развернуться и таким образом остановиться. Поскольку склоны были очень пологими, выполнить совет оказалось нетрудно, хотя сам Конрад, который забирался намного выше, едва избежал столкновения с особенно толстым стволом у внешних границ перелеска. Конечно, его скорость была больше, и несколько раз, видя, как он скатывается сверху, Виктория замирала от страха. Впрочем, при виде ее ужаса он только усмехнулся и сказал, что катается здесь с детства.

Виктория устала первой. Это было утомительно: долгое карабканье вверх и затем спуск за доли секунды. Раньше она каталась только в Сент-Морице, где на гору вел подъёмник. Кроме того, уже давно ничто не отнимало у нее столько сил.

Впрочем, когда она спросила, нельзя ли немного посидеть, Конрад предложил вернуться к машине, где извлек фляжку кофе и бутерброды с маслом, приготовленные, по его словам, для них мамой. Виктория с удовольствием приняла кофе, устроилась на заднем сиденье универсала, сжимая в руках чашку, и глядела на бесконечные снежные вершины. Конрад закурил. Было очень приятно сидеть в сумерках, молодой человек вел себя корректно, и она наслаждалась его беспечным обществом.

— Скажите, — спустя какое-то время проговорил Конрад, — вы счастливы здесь, в замке?

Виктория с улыбкой обернулась к нему:

— Конечно. Хотя работа с Софи очень трудна, но приносит большое удовлетворение.

Конрад кивнул.

— Она стала очень трудным ребенком, — согласился он. — За время болезни ее очень

избаловали.

Виктория сморщила нос:

— Я так и подумала.

— Но паралич у ребенка — печальное зрелище. Взрослому меньше сочувствуешь. Слава Богу, Софи выздоровела, в немалой степени благодаря терпению Хорста. Он часами подбадривал ее… учил верить в упражнения, которые прописал ей физиотерапевт. Её конечности еще болезненно тонкие, но координация восстановилась.

— Софи никогда не упоминает о матери, — забросила крючок Виктория.

Доктор бросил на нее задумчивый взгляд.

— Да, — веско произнес он, — не сомневаюсь.

Виктория изучала кофе на дне чашки.

— Когда Софи заболела, ее лечили вы?

— Нет. Тогда здесь работал доктор Кляйн. Он наблюдал девочку. Естественно, ведь он и принимал ее при рождении. — Конрад стряхнул пепел сигареты за окно. — А что?

— Просто интересно, вот и все. — Виктория закусила губу. Было трудно найти способ завести разговор о баронессе. Очевидно, Конрад, как и все остальные, поклялся не обсуждать ее отсутствие. — Софи родилась в замке?

— Да. — Конрад смотрел на нее с опаской, как показалось Виктории.

— Вы тогда жили в Райхштейне?

— Кажется, я учился в университете. Десять лет назад мне было девятнадцать.

Виктория кивнула.

— Конечно. — Он поджала губы. — По-вашему, я слишком любопытна?

Конрад нахмурился:

— Думаю, вы хотите выяснить насчет Эльзы?

Виктория покраснела:

— Эльзы?

— Матери Софи.

— О! — Виктория пришла в замешательство. — Э… Да, возможно.

— Зачем?

Виктория подумала над ответом.

— Просто стараюсь свести концы с концами, — осторожно сказала она. — Думаю, своим поведением Софи в чем-то обязана отсутствию матери…

Конрад выбросил окурок в окно.

— Знаете, фройляйн, — сухо сказал он. — Думаю, вы правы. — Он наклонился вперед, вставил ключи в замок зажигания и завел мотор. Двигатель ожил, и Виктория быстро обернулась к нему:

— Мы уезжаем?

Конрад улыбнулся.

— Да, похоже на то, — сказал он.

— Вы на меня сердитесь?

Он отрицательно покачал головой:

— Нет. Впрочем, этот разговор нас никуда не приведет, и, хотя мне хочется вам помочь, я не могу предать доверие.

— Что вы имеете в виду?

Конрад вздохнул.

— Не мне рассказывать вам об Эльзе, Виктория, — тихо ответил он. — В свое время, не сомневаюсь, Хорст сам расскажет.

Виктория разозлилась:

— Мне нельзя доверять?

Конрад накрыл ладонью ее руку:

— Виктория, если бы дело касалось меня, я бы не колебался. Но поймите мое положение…

Виктория выдавила слабую улыбку:

— Извини… Конрад.

Глаза молодого человека блеснули.

— Я ошибся, когда сказал, что разговор нас никуда не приведет, — весело заметил он. — Мы уже перешли на «ты». Это хорошо, ja?

Виктория тихо рассмеялась.

— Как скажешь, Конрад, — все так же смеясь, ответила она и выбросила из головы все тревожные мысли об Эльзе фон Райхштейн.