Упрямец Керабан
Шрифт:
— Если мне угодно?
— Разве вы не мой хозяин, господин ван Миттен? — продолжала вкрадчивая особа.
— Да, — пробормотал Бруно, — он ее хозяин… в такой же мере, как бывают хозяином бульдога, который может в любой момент вцепиться вам в горло!
«По счастью, — сказал про себя ван Миттен, — завтра… в Скутари… разрыв и расставание. Но какая сцена из-за этого будет!»
Амазия смотрела на него с чувством истинного сострадания и, не осмеливаясь пожалеть его вслух, несколько раз откровенно говорила об этом с его верным
— Бедный господин ван Миттен! Вот куда его завела преданность нам.
— И его пресмыкательство перед господином Керабаном, — добавлял Бруно, который не мог простить хозяину его снисходительности, доведенной до слабости.
— Ну, — говорила Неджеб, — это, по крайней мере, доказывает, что у господина ван Миттена доброе и великодушное сердце.
— Слишком великодушное! Впрочем, после того, как хозяин согласился разделить с господином Керабаном подобное путешествие, я не переставал повторять, что с ним рано или поздно случится несчастье. Но такое несчастье! Стать, пусть даже на несколько дней, женихом этой дьявольской курдчанки! Я никогда не вообразил бы себе этого. Нет! Никогда! Первая госпожа ван Миттен была голубкой в сравнении со второй!
Тем временем голландец сел в другом месте, но все так же — с обоими телохранителями по бокам, когда Бруно подошел предложить ему что-нибудь из еды. Однако ван Миттен не испытывал аппетита.
— Вы не будете есть, господин? — спросила Сарабул, пристально смотря на него.
— Я не голоден.
— Да? Вы не голодны? — вмешался господин Янар. — В Курдистане люди всегда голодны… даже после еды.
— А! В Курдистане? — уточнил ван Миттен, проглатывая двойной кусок в знак повиновения.
— И пейте! — добавила благородная Сарабул.
— Но я пью… пью нектар ваших слов.
При этом он не осмелился договорить: «Не знаю только, полезно ли это для желудка!»
— Пейте, раз вам говорят! — сказал господин Янар.
— Я не испытываю жажды.
— В Курдистане всегда испытывают жажду… даже после еды!
Все это время Ахмет настороженно наблюдал за проводником.
Сидя в отдалении, тот принимал участие в трапезе, но с трудом скрывал свое нетерпение. По крайней мере, так показалось Ахмету. Да и как могло быть иначе? Ведь в его глазах этот человек был предателем. Он наверняка должен с нетерпением ожидать, когда путешественники укроются в пещере, где сон сделает их беззащитными перед заранее намеченным нападением. А может, проводник торопился удалиться для каких-нибудь тайных козней, но не осмеливался сделать это при Ахмете, о недоверии которого к себе знал.
— Вот хороший ужин на свежем воздухе, друзья, — воскликнул Керабан. — Мы хорошо восстановили силы перед последним переходом. Не так ли, моя маленькая Амазия?
— Да, господин Керабан, — ответила девушка. — Впрочем, у меня достаточно сил и, если бы путешествие нужно было начать снова…
— Ты снова начала бы?
— Чтобы следовать за вами.
—
— Он ко всему еще и подшучивает надо мной, — пробормотал голландец.
В глубине сердца он был сильно разгневан, но не решился ответить в присутствии нервозной Сарабул.
— Да! — продолжал Керабан. — Возможно, свадьба Ахмета и Амазии не будет такой прекрасной, как обручение нашего друга ван Миттена с благородной Сарабул! Я, конечно, не смогу предложить празднество, как в раю Магомета, но мы все сделаем как следует. Рассчитывайте на меня. Я хочу, чтобы все в Скутари были приглашены на торжество, и наши константинопольские друзья заполнили бы сады виллы.
— О, нам не нужно столько! — ответила девушка.
— Нужно, нужно… милая хозяйка! — закричала Неджеб.
— И если я так хочу, да… я так хочу… — прибавил господин Керабан. — Разве моя маленькая Амазия решится мне противоречить?
— О, господин Керабан!
— Ну, — сказал дядюшка, поднимая свой стакан, — за счастье этих молодых людей, вполне заслуживающих быть счастливыми!
— За господина Ахмета!.. За молодую Амазию! — с радостью повторили в один голос все присутствующие.
— И за союз, — добавил Керабан, — да… за союз Курдистана и Голландии!
После этого тоста, произнесенного веселым голосом, перед всеми руками, тянувшимися к нему, господин ван Миттен вынужден был волей-неволей благодарно поклониться и выпить за собственное счастье.
Наконец примитивная, но веселая трапеза закончилась. Еще несколько часов отдыха — и можно будет закончить путешествие, не особенно устав при этом.
— Идемте спать до завтра, — распорядился Керабан. — Я поручаю проводнику разбудить нас всех, когда наступит время.
— Хорошо, господин Керабан, — отозвался проводник, — а сейчас, может быть, мне стоит пойти и подменить вашего слугу Низиба по охране упряжки?
— Нет, останьтесь, — живо сказал Ахмет. — Низиб вполне на своем месте, и я предпочитаю, чтобы вы остались здесь. Мы будем сторожить вместе.
— Сторожить? — переспросил проводник, плохо скрывая недовольство. — Нет ни малейшей опасности в этом отдаленном уголке Анатолии.
— Возможно, — сказал Ахмет, — но лишняя предосторожность не повредит… Я сам заменю Низиба у лошадей. Так что оставайтесь.
— Как вам угодно, господин Ахмет, — ответил проводник. — Давайте тогда подготовим пещеру, чтобы было удобнее ночевать в ней.
— Давайте, — согласился Ахмет. — И если не возражает господин ван Миттен, Бруно вам поможет.
— Иди, Бруно, иди, — приказал голландец.
Проводник и Бруно вошли в пещеру, неся с собой разные постельные принадлежности, плащи и кафтаны.
Пока заканчивались последние приготовления, Амазия подошла к Ахмету, взяла его за руку и сказала: