Упрямица

Марш Эллен Таннер

– Ты и так восхитительна! – ответил Филипп, гля­дя на высокую грудь «невесты».

Рэйвен невольно вздрогнула и отвернулась. Ахмед на­дел на нее отделанную мехом накидку. Несмотря на угне­тенное состояние, она почувствовала невероятное облегчение, когда коляска отъехала от ворот. Она была хотя бы на время свободна!

Поглядывая на леди Крсйвен и миссис Брумфилд, что-то оживленно обсуждавших, Рэйвен поняла, что ни за что не обратится к ним за помощью. Даже без гроша за душой Филипп Бэрренкорт пользовался огромной попу­лярностью у своих друзей. И она чувствовала,

что они не поверят ни слову из ее рассказа. Да и как их осуждать? Ведь ей и самой с трудом верится в этот кошмар! Она и сама долго считала, что Филипп – добрый и отзывчивый человек.

Как могли они с Дэнни заподозрить неладное, если даже отец Филиппа ничего не знал о печальной судьбе своего сына? Рэйвен тяжело вздохнула. Горько было осоз­навать, что рухнули все ее планы спасти Нортхэд. У нее сжалось сердце, и слезы затуманили глаза. «Не смей, – шепотом приказала она себе, – не смей думать об этом сейчас. Сейчас самое главное – сбежать от Филиппа, а не то он снова примется избивать тебя или, что еще хуже, попытается изнасиловать. Ведь добровольно ты на это не согласишься».

– Мисс Бэрренкорт, вы уверены, что достаточно окрепли для поездки? – озабоченно спросила леди Крсй­вен, заметив побелевшее лицо Рэйвен и ее заблестевшие от слез глаза.

– Спасибо, я хорошо себя чувствую, – дрожащим голосом проговорила Рэйвен.

– Может быть, разумнее будет повернуть обратно? В Лахор можно съездить и в другой раз, – предложила миссис Брумфилд.

– Нет! – Рэйвен и сама расслышала в своем голосе истерические нотки. Она постаралась взять себя в руки. – К чему откладывать? Я умираю от любопытства, – рассме­ялась она.

Обе леди тотчас успокоились. Сара Брумфилд, лу­каво взглянув на Рэйвен, заметила, что невесте перед свадьбой предстоит сделать «еще сто-о-лько покупок». И конечно, ее заинтересуют ткани для подвенечного платья. А в Лахоре прекрасный выбор тканей, просто глаза разбегаются!

– Должна сказать, что Филипп просто ошеломил нас своим решением жениться, – добавила леди Крейвен – Никто и не подозревал, что вы приедете к нему из Англии, чтобы сыграть здесь свадьбу. Ведь все мы знаем, как Филипп ценил свое положение холостяка.

– Конечно, теперь, когда мы познакомились с вами, никто уже не удивляется, что Филипп решил жениться, – сказала Сара Брумфилд, весело улыбнувшись.

– Благодарю вас, вы очень добры, – пробормотала Рэйвен. Заметив, как покраснели ее щеки, обе женщины решили, что она смущается.

– Если вы посмотрите через плечо, мисс Бэррен­корт, – быстро сменила тему леди Крейвен, – то уви­дите стены форта Акбар. Вон там, на горе. Майор Брумфилд сегодня там, Сара?

– Наверное, – неуверенно ответила Сара. – Дрю практически перестал бывать дома с тех пор, как сикхи начали воевать с нашими войсками. Хоть бы они поскорее перестали болтать об этой своей автономии и вернулись к прежней жизни! Мы же освободили дворец махарани, когда переселились в свой поселок, так ведь?

– Вот именно! – авторитетно подтвердила леди Крсйвен. – Что еще нужно этим дикарям?

Рэйвен недоуменно взглянула

на этих зрелых матрон, рассуждающих о восстании сикхов так, словно это было какое-то незначительное неудобство. Ослепли они, что ли? Ведь уже состоялась одна кровавая битва с огромным количеством раненых и убитых, и, вероятнее всего, скоро состоится другая! Если то, что ей рассказывал об этом воинственном и гордом народе Джеффри Литтон, правда, сикхи были намного опаснее, чем хотелось бы думать этим двум кумушкам.

Вскоре грунтовая дорога осталась позади, и они въехали на широкий городской бульвар, пышный и прекрасный, несмотря на зимний холодный ветер. Вдоль бульвара ро­сли стройные пальмы, они же окаймляли соседнюю пло­щадь. Прекрасные здания с замысловатыми узорами на воротах своими великолепными фасадами тоже выходили на бульвар. Некоторые здешние индусы носили такую же одежду, что и жители Бомбея, но многие женщины над­евали вместо сари шаровары. Все они, однако, более стро­го относились к обычаю скрывать свои лица. Более того, некоторые носили одеяние, напоминавшее бурку – сши­тое из овечьих шкур, но начинавшееся высоким головным убором и доходившее до пят. В этом строгом одеянии имелись лишь прорези для глаз.

Старики с седыми бородами предлагали всевозмож­ные товары либо тут же занимались своим ремеслом: пле­ли, красили, крутили гончарный диск. А рядом, скрестив ноги, сидели нищие, курившие кальяны – традиционные индийские трубки. Несколько раз мимо коляски прошли патаны, высокие и мускулистые, некоторые из них с голу­быми глазами и светлой кожей. Но больше всего Рэйвен интересовали сикхи, носившие длинные бороды; свои длин­ные волосы они искусно прятали под метрами ткани, ко­торую умело закручивали в тюрбан. Все они выглядели очень воинственно, и Рэйвен вздрогнула, вспомнив пред­упреждение Шарля опасаться именно их.

Шарль! Рэйвен внезапно прониклась надеждой. Дмит­рий и Шарль остановились где-то в этом оживленном городе. Если бы ей удалось отыскать их! Уж они-то не станут раздумывать, спасти или не спасти Дэнни! Ведь Шарль – ее единственная надежда, поскольку бессмыс­ленно обращаться за помощью к офицерам форта Акбар. У Филиппа там наверняка влиятельные друзья-приятели, которых легко убедить, что у невесты обычная предсва­дебная нервозность, вот и навоображала всяких кошма­ров. Рэйвен сжала губы. О да, он дьявольски хитер, но она скорее умрет, чем выйдет за него замуж! Она не привыкла сдаваться без борьбы!

– Взгляните, мисс Бэрренкорт, мечеть Бадшахи! Рэйвен тотчас же забыла обо всем на свете, даже о Шарле, когда перед ней возникло величественное здание из песчаника и мрамора. Высокие белые купола уходили в небо, окруженные со всех сторон такими же высокими минаретами, соединенными мощными стенами, что прида­вало всему сооружению сходство с крепостью. Внутри же находился колоссальных размеров двор. Размеры мечети поражали, а от красоты примыкавших к ней садов захва­тывало дух. Остановившись у ворот, женщины с любо­пытством наблюдали за нескончаемым потоком мусульман, входящих и выходящих из молельни.