Упрямый горизонт
Шрифт:
И дедушка, как деловой человек, сейчас же взял карандаш и бумагу и стал считать, сколько ж это Санечка ожидал своего рождения? И получилось, что он ожидал почти столько же, сколько и дедушка, хотя дедушка старше Санечки в пять миллионов раз. Потому что Санечке всего пять минут, а дедушке…
Но не будем это уточнять, чтоб не расстраивать дедушку.
Кто самый первый научился ходить
Когда
Но первыми научились не они.
И не их мамы и папы.
И не их бабушки и дедушки.
Люди, Санечка, очень давно ходят по земле, но даже и не они, не люди первыми научились ходить.
А кто же? — ты спросишь.
Может быть, слон?
Слон ходит хорошо, у него большие толстые ноги, но он тоже не первым научился ходить. Когда слона ещё и на свете не было, по земле уже ходили.
И знаешь, кто первый научился ходить?
Рыбы.
Только не те, которых ты видел в реке и в аквариуме, а древние рыбы.
В то время на суше ещё никто не жил, за исключением пауков и некоторых насекомых. Можно даже сказать, что они первыми научились ходить, но что это была за ходьба? Так, ползание. Ног-то много, а шага настоящего нет.
А у рыб и вовсе ног не было. И это, однако, их не смутило. Когда их родные озёра и реки высохли, а сами они оказались на суше, им ничего не оставалось, как учиться ходить.
На плавниках — а ходили. Авось разовьются ноги из плавников!
Сначала у них плохо получалось, они не ходили, а прыгали, и их можно было назвать лягушками, потому что, прыгая по земле, рыбы постепенно становились похожими на лягушек. Или на кого-то вроде лягушек.
Потом некоторые из них приспособились ползать и стали похожи на ящериц. Или на кого-то вроде ящериц.
И так, попрыгав, как лягушки, поползав, как ящерицы, рыбы стали ходить по-настоящему и постепенно превратились в лошадей, медведей, тигров, собак…
Сейчас даже трудно поверить, что собаки — бывшие рыбы (хотя они довольно хорошо плавают). И все звери, и все птицы, какие есть на земле, — это бывшие рыбы.
И даже мы с тобой — бывшие рыбы: потому у нас и кровь солёная, как солёное море. Сначала мы были рыбами. Потом прыгали, как лягушки. Ползали, как ящерицы. Бегали на четвереньках, как звери… Вот как много нужно пройти, пока научишься ходить по-человечески.
Как летописец Нестор старался всё записать, когда Санечка ещё не родился
Очень много лет назад, когда ты, Санечка, ещё не родился, жил в городе Киеве человек по имени Нестор.
Греческое имя Нестор, если его перевести на русский язык, означает «вернувшийся на родину». Возможно, человек этот куда-то уезжал, а потом вернулся на родину, и поэтому всё, что происходило на его родине, было ему
И этот человек, возможно, подумал:
«Ну хорошо. Я-то знаю, что происходит на моей родине. А как об этом узнают те, которые будут жить после меня? Например, Санечка, который родится почти через тысячу лет, — как он узнает, что происходило до него на нашей с ним родине?»
Так, возможно, подумал Нестор и забеспокоился. Всё же обидно, когда что-то делаешь, делаешь, а потом об этом забывают, как будто это и не делалось никогда.
И тогда Нестор стал писать летопись.
Не надо думать, что он писал её только летом.
Летопись — это такая книга, в которую записываются события многих лет. Вот почему её так называют.
Написал Нестор и о том, что прочитал в других летописях, которые были написаны до него. Чтобы мы с тобой, чего доброго, не подумали, будто до Нестора у нас не было никаких событий. Хороший летописец думает и о тех, кто жил раньше, и о тех, кто будет жить позже, он для того и пишет свою летопись, чтобы соединить тех и других.
Он — как связист между прошлыми и будущими веками:
— Двадцатый? Это двадцатый? Я — двенадцатый… Соединяю вас со вторым.
Как приручили огонь
Было время, когда огонь разбойничал по лесам и больше ничем не хотел заниматься.
Он падал молнией на какое-нибудь высокое дерево и начинал его терзать, пожирать. Потом перебрасывался на другое, на третье дерево, — и вот уже целый лес бился в когтях огня.
Огонь тогда не бывал костром, он бывал только пожаром. А люди мёрзли и ели сырую пищу, потому что огонь, который мог бы их согреть и сварить им пищу, занимался только тем, что разбойничал.
И как ни трудился ветер, пытаясь его задуть, огонь только сильней разгорался. И как ни заливал его ливень, огонь выходил сухим из воды.
Однажды люди вынесли из пожара маленький огонёк. Его накормили сухими ветками, укрыли от дождя и ветра, он подрос и превратился в костёр.
Раньше он превращался в пожар, а теперь превратился в костёр.
Потому что никто не старался его погасить, а, наоборот, окружали его заботой.
И стало огню так тепло от этой заботы, что захотелось поделиться своим теплом. Чтобы и людям было теплее, чтобы пища им казалась вкуснее, чтобы им жилось веселее…
Вот почему так приятно посидеть у костра.
Кто на свете самый упрямый
Однажды заспорили Ветер и Скала, кто на свете самый упрямый.
— Я самая упрямая! — сказала Скала. — Сколько веков ты на меня дуешь, а я стою.
— Нет, я самый упрямый, — сказал Ветер. — Сколько веков ты стоишь, а я всё равно дую.
Долго они спорили.
Уже и осень прошла, и зима.
Наступила весна, и из трещины в скале пробилась тоненькая былинка.