Ураган. Последние юнкера
Шрифт:
Через полчаса я переехал полотно железной дороги и ехал уже спокойной рысью в направлении Арбатской стрелки.
Вскоре показался Сиваш. Вокруг все было тихо. Солнце уже садилось, и воды Сиваша, мертвые и холодные, блистали в косых лучах заката как гигантское зеркало. Трудно передать охватившее тогда мою душу чувство. Какой прекрасной казалась жизнь — прошедшая и будущая...
Уже в районе Геническа мне удалось догнать конвой и уцелевших артиллеристов. Все, особенно капитаны Виденьев и Соломон, были рады меня видеть, ведь они были уверены, что буденновцы меня зарубили. Им было трудно поверить моему рассказу о схватке с буденнов- цами — настолько она казалась фантастичной. Однако красноармейский
В Чонгаре мы переночевали, и на следующий день уцелевшие конвойцы, под командой капитана Видень- ева, двинулись в направлении Джанкоя, где надеялись узнать всю обстановку. Эти дни вся Первая армия была отрезана в Таврии от Крыма. На Перекопском валу укрепился отступивший от Чаплинки генерал Витков-
ский, а на Чонгаре, у моста, находился сам генерал Врангель с бронепоездом и с юнкерами — корниловцами и константиновцами. Только после упорных двухдневных боев части Первой армии, под командой генерала Кутепова, прорвались к Чонгару, а генерал Пешня привел остатки Марковской дивизии и другие уцелевшие части к Арбатской стрелке.
Через несколько дней конница генералов Абрамова и Гуселыцикова (Донская дивизия) подошла с Бердян- ского направления к Чонгару, опрокинула Конную армию Буденного, прижав ее к Сивашу, и захватила десятки орудий. Но эта блестящая победа не могла изменить положения, а только давала белым возможность выиграть время... Дух Белой армии был подорван непрерывными тяжелыми боями и отступлением на исходные позиции — за Перекопский вал и за Сиваш. Слухи о погрузке на пароходы начинали преобладать, окончательно подрывая боевой дух. Даже генерал Тур- кул с Дроздовской дивизией не удержался на западной части Сиваша у Перекопа.
Подготовленные специально для штурма Перекопа красные дивизии: 51-я Московская, имени Ленина, 15-я и 52-я, имея в резерве Латышскую дивизию и конную группу, после сильной артиллерийской подготовки, штурмовали Перекопский вал. Однако наша артиллерия отбила все атаки на вал. Красные понесли большие потери при этом штурме, и главковерх Фрунзе, произведя перегруппировку, бросил главную массу своей пехоты в обход, в брод через маловодный тогда Сиваш, — на Татарский мыс, на хутор Ка- раджанай. На Татарском мысе сидели кубанцы, — старики из отряда генерала Фостикова, недавно эва-
куированные из Грузии, почти без пулеметов и без артиллерии.
В ночь на 3 ноября красные части атаковали Татарский мыс, потеснили кубанцев и начали продвигаться вдоль Сиваша в тыл Перекопского вала. Генерал Кутепов поручил генералу Туркулу собрать дроздовцев у восточной части Перекопского вала и начать контратаку вдоль берега Сиваша к Татарскому мысу. Главковерх Фрунзе бросил на Татарский мыс все резервы фронта.
Дроздовцы — изможденные, голодные, промерзшие — три дня удерживали красных у Караджаная, но потом начали сдавать. Марковская дивизия не поспевала к месту боя с Арбатской стрелки. Конный корпус Барбовича не смог развернуться на узком фронте и понес большие потери от пулеметного огня. У генерала Врангеля в резерве были еще казачья конница, переправившаяся через Чонгарский мост, и юнкерские училища, но он не хотел рисковать этими последними резервами, необходимыми для прикрытия отхода.
Исчезла вера в победу.
Утром мы достигли Бахчисарая. Там получили приказ садиться в поезд генерала Кутепова и провожать его на Севастополь. Надо было бросать коней. Я привя-
зал свою красноармейскую лошадку к изгороди, насыпал ей полную торбу овса и поцеловал ее, спасшую меня от верной гибели, в морду. «Прощай...»
В Севастополе, 14 ноября, мы проводили генерала Кутепова на пароход «Херсон». Марковская бригада грузилась рядом на «Саратов». Уже с парохода мы в последний раз кричали «Ура!» генералу Врангелю, отъезжавшему от Графской пристани. Так закрывалась последняя страница ныне полузабытой эпохи начала борьбы с большевизмом, в коей нам, последним юнкерам Российской империи, довелось принять участие.
Прошло много лет, но мы, старые первопоходники- корниловцы, бывшие михайловцы и константиновцы, будем всегда с благодарностью помнить все пережитое тогда. И мы ни о чем не жалеем: ни о нашей пролитой крови, ни о бесчисленных жертвах, принесенных Родине...
Так повелела судьба.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 До Октябрьского переворота в России существовало два юнкерских училища, выпускающих артиллерийских офицеров: Михайловское артиллерийское училище, основанное в 1820 году, и Константиновское, учрежденное в 1894 году. Оба находились в Петербурге. В 1904 году в них училось 797 юнкеров, из которых дети потомственных дворян составляли лишь 47%.
2 Кадетские корпуса были учебными заведениями с семилетним сроком обучения. Они давали мальчикам среднее общее образование (близкое по программе к курсу реальных училищ) и специальное военное. В 1917 году их было, во всей империи, 29, с количеством учащихся значительно превышающим 10 000 человек. Социальный состав учащихся был очень различен, в зависимости от корпусов: в петербургском Пажеском корпусе было 100 % потомственных дворян, а в Сибирском корпусе (в 1890 г.) — 11 %.
3 Георгиевский крест — орден, разделенный на четыре степени. Им награждали за военные подвиги солдат и унтер-офицеров. Он отличался от офицерского Геор-
гиевского ордена. Временное правительство ввело награждение и офицеров, по приговору солдат, Георгиевским крестом.
4 Владимир Митрофанович Пуришкевич (1870— 1920) — депутат Государственной думы 2—4 созывов, крайний монархист, глава националистического «Союза Михаила Архангела». Он участвовал в убийстве Распутина. Осенью 1917 года он возглавил в Петрограде тайную организацию, стремящуюся к объединению и вооружению национально настроенных офицеров и юнкеров.
5 К.Р. — великий князь Константин Константинович (сын брата Александра II, 1858—1915). Константин Константинович был незаурядным деятелем последних времен старой России. Талантливый поэт, он с 1889 года стал президентом Российской академии наук. В 1900 году он был назначен Начальником Главного управления военно-учебных заведений и предпринял широкую реформу среднего военного образования в России. В приказе от 24 февраля 1901 года он писал, что одна из важнейших задач воспитания кадетов заключается в том, чтобы у них развивать «сознание их человеческого достоинства и бережно устранять все то, что может унизить или оскорбить это достоинство».