Ураган
Шрифт:
— О, вот почему Эмбер так странно себя ведет. Они обсуждают закрытые темы. — Адика покорно вздохнул и сказал неизбежное: — Улей знает лучше.
Разговаривая с Адикой, я потеряла связь с разумом Трессы. Автоматически потянулась к знакомым сияющим мыслям и обнаружила, что мои подозрения оправдываются. Лукас догадался, что в укрытии ждал кто-то еще.
Поскольку адмирал все еще стоял рядом с ним, мой командир-тактик счел наиболее вероятным объяснением, что для секретной встречи со мной сюда прилетела Золотой командир Мелизенда. Но кто бы ни был в укрытии, мой резкий ответ Адике прояснил: происходит нечто
Успокоившись, я перевела передатчик обратно в режим приема, вышла из разума Лукаса и вернулась к чтению мыслей Трессы.
— Прости. Пожалуйста, продолжай то, что ты… думала.
«Как я тебе сказала, от рождения меня звали Селиной. Я никогда не проходила через эквивалент лотереи в нашем улье. В двадцать один год я решила уехать по причинам, которые больше не имеют значения, прибыла на эту морскую ферму и выбрала новое имя, Селандина. Меньше, чем через неделю, произошел пожар, в котором пострадали три человека.
Было очевидно, что это намеренный поджог, и служба безопасности фермы собрала группу подозреваемых, чтобы отправить в улей для проверки разумов. Я была пришлой и появилась подозрительно близко ко времени пожара, и меня, естественно, включили в число подозреваемых».
Я сочувственно посмотрела на нее.
«Я никогда не бывала в своем улье и, вынужденно оказавшись в чужом, испугалась. Запертая в комнате, я с ужасом ожидала, когда мой разум прочтет один из всевидцев, которых люди здесь называли носачами. Как выяснилось, Мортон прочитал мой разум, но ничего в нем не понял. Тогда я думала на родном языке, не считая слов на предвысказанном уровне».
— Твой разум таким и остался, — сказала я.
«После всех этих лет? Я удивлена, но это означает, что ты поймешь, с чем тогда столкнулся Мортон. Человек, устроивший пожар, оказался среди других подозреваемых, поэтому остальных вернули домой. Но Мортон настоял, чтобы меня оставили в тюрьме, поскольку я его заинтриговала».
Я нахмурилась.
— Он не должен был этого делать.
«Согласна. Позже он пришел поговорить со мной. Беседы не получилось, поскольку я успела выучить лишь несколько местных слов. Мортон хотел, чтобы мы могли нормально разговаривать, и приказал, чтобы мне вложили ваш язык».
— Что? — Я яростно затрясла головой. — Мортон провел тебе импринтинг ради своего удобства? Он не имел права так делать. Почему люди ему подчинились?
«Мортон был телепатом уже несколько лет, и власть все больше отравляла его. Он знал, что отчаянно нужен улью. И если не получал желаемого, отказывался работать, пока ему не уступали».
Мысли Трессы граничили с усталостью, словно она так часто переживала в уме эти события, что ее гнев превратился в покорность.
«После импринтинга Мортон продолжал приходить ко мне. Он влюбился и считал, что просто должен продержать меня в улье еще немного, и я отвечу тем же. Я говорила ему, что любовь отдается свободно, а не выдавливается заключением. Говорила, что никогда не буду счастлива в его подземном мире. Что для настоящей
Мортон перевел меня в роскошные апартаменты в своем отделе. Наполнил комнаты цветами и надарил мне красивой одежды. Он позволил мне посещать пляж первого уровня. И ждал, что я отблагодарю его за щедрость, влюбившись без памяти, но я не отблагодарила и не влюбилась. Квартира стала роскошной, но лишенной окон тюрьмой. Цветы никогда не видели солнца. Красивая одежда меня не интересовала, а пляж первого уровня…»
Тереза в отчаянии рассмеялась.
«Пляж первого уровня оказался красивой игрушкой с искусственными волнами, утесами и солнцами, но я тосковала по великолепию океана. Я сказала это Мортону, а он ответил, что оставит меня в улье еще на несколько недель, посмотреть, не научусь ли я любить такую жизнь.
Но пришел день моего освобождения, и Мортон меня не отпустил. Шел месяц за месяцем, а он всегда говорил одно и то же: еще несколько недель. Через какое-то время я уже не жила, а вела монотонное существование, когда один день повторял другой.
Каждое утро я приходила на пляж первого уровня. Женщина у стойки с едой вручала мне обед в пакете. Я сидела на песке, смотрела на искусственные волны и мечтала сбежать и вернуться к настоящему океану. Но сбежать не получалось, поскольку двое ударников Мортона сопровождали меня повсюду, а днем отводили обратно в его отдел.
Я все больше отчаивалась и даже пыталась публично угрожать Мортону, что нападу на него, надеясь, вдруг работники отдела заставят его меня отпустить. Но Мортон лишь смеялся над моими угрозами. Он знал, что, как бы ни хотела вернуть свою жизнь, я никогда не убью, чтобы обрести свободу. Он говорил, мол, уже считает себя моим мужем и со временем я тоже приму эти отношения».
— Он по-прежнему называет тебя своей женой.
«Мортон не имеет права называть меня женой! Я не раз говорила ему, что мы лишь тюремщик и заключенная».
Меня поразил гнев Трессы.
— Полностью с тобой согласна, — поспешно ответила я. — Возможно, этим словом он не заявляет права на тебя, а наказывает себя.
«Возможно. Итак, проведя в заключении почти год, я пришла в апартаменты Мортона, чтобы в тысячный раз потребовать меня отпустить. И обнаружила дверь книгарни открытой. Внутри Мортон разговаривал с кем-то по инфовизору, и они спорили обо мне».
— Клер? — спросила я.
«Да. Я пряталась, пока звонок не закончился. Мортон в бешенстве выскочил из книгарни и из апартаментов. Я проскользнула в книгарню, приказала повторить последний звонок и сама поговорила с Клер.
Другие люди не смели бросать вызов Мортону, но Клер тоже была телепатом и занимала равное с ним положение 1c7738. Она сказала, что поможет мне бежать, и мы используем сюжет древней книгарни Шекспира. Я, как персонаж по имени Джульетта, приму лекарство, которое как будто меня умертвит».