Ураганные хроники
Шрифт:
Разговор у нас вышел очень интересный. Чтобы не заляпать пол в церкви кровью, мы решили сперва дождаться в свернутом пространстве, пока с парня в черной рубашке не перестанет капать. Кстати, его звали Хрустальный Дуб, на полном серьезе! Впрочем, для истрелийского мальчика такое имя звучит совсем иначе, чем для орденского, и уж тем более иначе, чем для человека с опытом жизни в другом мире с совершенно другими языковыми традициями.
Мне до сих пор смешно, когда я вспоминаю прежние свои издевательства над именами моих Лошадок. Причем смешно дважды: с одной стороны, конечно, всякие там Левые
Так что я постарался не ржать над Хрустальным Дубом и не хохмить на тему «блин, ну ты реально дубовый, раз такому поверил». Тем более, что, вообще-то, версия, которую скормили ребятам истрелийские спецслужбы, в целом походила на правду…
А может быть, даже и была правдой — с определенной точки зрения.
В общем, если верить им, я был мальчиком-волшебником с какими-то невыясненными уникальными способностями, возможно, сумевший инициироваться как маг (верно). И меня взяла в оборот орденская Служба поддержки детей-волшебников (верно), которая тоже притворяется добренькой, а на самом деле — средоточие зла и исчадие Ада на Терре, тайно использующая детей-волшебников в своих целях. Как, собственно, и породивший ее Орден, который сидит на всех почти полезных ископаемых и продает их втридорога, тормозя технический прогресс.
И вот эта самая Служба использует меня и мои способности втемную, готовится к снятию Проклятья, даже не представляя, какие катастрофические последствия это принесет всему человечеству.
— Нет, я все понимаю, — со вздохом проговорил Хрустальный Дуб, сидя на полу, скрестив ноги и уныло разглядывая медленно заживающий живот. — Понятно, что те, кто только недавно присоединился к детям-волшебникам, спят и видят, как бы снять Проклятье! И те, кто давно, кому это уже все обрыдло… Но надо же не только о себе думать, в конце концов!
— Так мы ведь и думаем не только о себе, — заметил я. — И совсем Проклятье отменять не собираемся. Хотим его модифицировать, чтобы можно было из него выйти по желанию. А кто хочет — пусть остается. Опять же, со стороны Междумирья видно, что Проклятье еще и немного Кромку укрепляет. Или много. Хрен его знает, что будет, если просто так его демонтировать! Может, опять чудовища волнами попрут.
— Вы уже и на Кромке были?! — удивился мальчик в красном берете, Кармин.
— Да, конечно. Откуда бы мы еще выяснили, что Проклятье можно частями снять?
— Разве такое вообще возможно? — недоверчиво спросил Пиратский Жемчуг. — Нам ни слова не сказали, что вы уже и в Междумирье выходили!
— А между тем, я точно знаю, что по дипломатическим каналам в другие страны уже ушла общая информация о том, что мы делаем, — едко сказал я. — Ну, как раз чтобы снятие Проклятья врасплох никого не застало. В качестве любезности и жеста доброй воли. Так что вы бы расспросили своих кураторов. Они стопроцентно больше знают.
— А ты уверен, что тебя правда не… Обманывают? — запнулся с подбором слова Кармин.
— Как в этом можно быть уверенным? —
Почему-то Голубая Фея при этих словах хмыкнула. Чуть ли не впервые я от нее услышал спонтанный смешок. Видно, тема взятия на себя слишком большой ответственности была ей близка.
— Мировая война? — удивленно спросил Хрустальный Дуб.
— Ну да, а ты как хотел? Раньше дети-волшебники не давали государствам всерьез воевать. Потом научный прогресс ускакал вперед, и теперь это уже не фактор. Но успело сложиться какое-никакое равновесие, государства привыкли сосуществовать. Правда, инерции надолго не хватило, теперь все трещит по швам. Про гонку вооружений слыхал? Вот, магия — это новая гонка вооружений. А я засветился, как парень, который какую-то странную магию умеет творить, вот мною и заинтересовались. Вы, кстати, что со мной должны были сделать? Убить в поединке?
Кармин покачал головой, Пиратский Жемчуг поморщился, а Хрустальный Дуб со вздохом сказал:
— Нет, мы должны были тебя связать и отнести на подводную лодку.
— Подводную… Что?! — не поверил я. — Лодку?! Где она стоит-то вообще?!
— Да тут недалеко, в общем-то… — начал Хрустальный Дуб, но Пиратский Жемчуг резко перебил его на истрелийском, и Хрустальный Дуб замолчал, только бросил на меня сердитый взгляд.
— Ага, не хотите истрелийскую лодку сдавать, — сказал я. — Ну и ладно. Ее наверняка уже все равно засекли, если она недалеко, мы вон сколько уже болтаем. Лалия, может, снимешь свернутое пространство? Мне бы позвонить.
— Да, ранение Хрустального Дуба уже едва ли осквернит священную землю, так что можно, — кивнула девочка.
После чего снова взмахнула волшебной палочкой, и мы оказались в знакомой церкви, где за прошедшие полчаса практически ничего не изменилось. Может быть, свечи прогорели сильнее. А, нет, появился служитель в черной рясе, который что-то делал рядом с алтарем: наверное, как раз за свечами следил. Он аж вздрогнул при нашем появлении, отшатнулся, чуть на попу не упал.
— Будьте осторожны, Валентин Михайлович, — сказала ему Лалия.
Вряд ли служитель заслуживал именования по имени-отчеству: у него еще даже борода росла как-то кустиками, такой он был молодой, и прыщи не до конца сошли. Он хрипло прочистил голос и сказал:
— Уважаемая Фея? Это с вами?
— Да, мы уже уходим, — кивнула Лалия. — Не бойтесь, в самом храме не происходило ничего предосудительного.
Затем она обернулась к нам.
— Пойдемте, ребята. Я так думаю, что истрелийцам тут больше делать нечего. Вы вряд ли захотите по доброй воле повторить свой рассказ орденской Службе или СВБ, не так ли?