Урамбо(Избранные произведения. Том II)
Шрифт:
Входит Начальник Стражи.
Премьер. А!.. Мой милый Гарри. (Идет навстречу. Жмут руки). Плохие времена. (Молчание). Как долго мы можем продержаться?
Нач. стражи. Их больше в десять раз.
Премьер. Да, да… Я знаю… Гарри, ты мне веришь?
Нач. стражи. Какой вопрос!
Премьер. Прости. (Колеблется)… Так значит, нам не выдержать?
Нач.
Премьер(громко). Так сейчас же сними все посты и заставы! Сложи все оружие в арсенал и скажи солдатам, что армии больше нет. Пусть идут к своим бабам!.. Но офицеры… Офицеры тоже пусть разойдутся, но не теряют связи.
Нач. стражи(темнея). Значит… — на милость?.. Без боя!
Премьер. Гарри! Я думал, ты мне веришь… С твоими солдатами ничего не сделать. Солдат больше у них. (Подходит ближе). Слушай… Отбери самых надежных людей. Пусть бегут во все кварталы с вестью, что дворец взят! Дай им бутылки с лучшим вином: пусть всем рассказывают, что взяли его здесь. Дай им золота — лучше всего те безобразные золотые блюда, на которых подданные приносили «хлеб-соль». Дай им жемчуга и драгоценных камней, — пусть горланят: «Во дворец, кто хочет получить что-нибудь, пока Совет не поделил между собой остатки!..»
Нач. стражи. Но ведь сюда ворвется эта… сволочь!
Премьер(взглядывает ему в глаза; начальник стражи каменеет). Ты понял?.. Скорее, Гарри!
Нач. стражи. Мой долг повиноваться. (Уходит).
Слева, в нише, отделенной странным экраном и тяжелой тканью, появляется Элен и Секретарь.
Секретарь. Мечта моя!
Элен. Нет, нет! Только не теперь: муж ищет меня по всем комнатам. Я должна его успокоить. Я скажу, что я уезжаю к княгине Вере. Тогда, ровно в двенадцать, мы встретимся снова. И мы будем совсем, совсем одни… — да? (протягивает руку для поцелуя).
Секретарь. Мечта моя!.. (Уходят).
Премьер медленно идет к рабочему столу, берет перо и задумывается. Молчание. В глубине сцены проходят Элен и Министр юстиции.
Элен. Пьер, как ты не можешь понять, что мне страшно! Весь низ полон солдат, они требуют вина и, представь себе, им дают сколько угодно…
Мин. юстиции(замечает Премьера). Ч-ш-ш! (Молчание).
В раскрытые двери входят Петр и несколько солдат, или вооруженных рабочих. Внезапно останавливаются, подавленные великолепием. Петр медленно идет вперед, поглядывая на изумительные фрески и портреты, на темные мраморные колонны и покрывающий весь пол темно-красный ковер, где совершенно тонут удары его солдатских сапог. Премьер, заметив врага, слегка вздрагивает, но, быстро овладев собой, идет навстречу.
Премьер(любезно).
Петр(очнувшись). Да… «на плечах врагов», как говорится в газетах.
Премьер. Надеюсь, «враги» не причинили вам на этот раз неприятности?
Петр. Нет, вы точно выполнили все. (Протягивает руку). О чем же мы будем говорить с вами, господин министр?
Премьер. Полагаю — тема ясна. В первый раз в истории Мира мы говорим, как равный с равным… И мы нашли, что для создания твердой власти будет справедливо привлечь вас к участию в управлении страной… Я думаю, с вами мне не придется говорить обычным языком. Скажите просто, сколько мест в будущем министерстве просит ваша партия?..
Петр. О, — ни одного! Боюсь, у нас другая справедливость: никаких нам мест и министерств не надо. Власть — трудящимся!..
Премьер. Безумие! Я знал, но я не верил и теперь не верю, что вы можете серьезно исповедовать вашу программу… Программа есть программа. Народ, как ребенок, любит звонкие побрякушки; — но государственная власть…
Петр. Довольно, господин министр. Убеждать друг друга нам бесполезно… А торговаться…
Премьер(перебивая). Я знаю только ту великую ответственность, какая лежит на вас и великую, убивающую меня горечь, когда я думаю о судьбе государства!
Петр. Жандармов, может быть, и тюрем?
Премьер. Сейчас вы не оскорбите меня, молодой человек. Нет. Мне все равно. Не дорога, для старого калеки, жизнь!.. Но вы, став на грань власти, должны понять, что в тот же миг, как вы объявите свой сброд владыкой, сувереном, он ринется сюда и уничтожит все: культуру, радость творчества, науку. Он променяет на еду позолоту вот этих рам, а из картин нарвет портянки, счистив краску.
Петр(вздрагивая). А кто, кто сделал его таким? Вы трусите его стихийной мести!
Премьер. Я — не боюсь. Я ухожу из мира. Вы должны бояться! Вам надо будет жить в пустоте разрушенья, если вы позволите разграбить дворец!
Петр(с внезапным состраданьем). Ну, ну… — успокойтесь. Никто, ведь, не собирается грабить. Ни одной безделушки мы не сдвинем в этом… музее. (Неожиданно). А правда, говорят, подвалы дворца полны взрывчатыми веществами?
Премьер. Да, там, под правой башней, есть запасы.
Петр. Под правой башней…
Премьер. А если бы чернь захотела вернуть то, что, по вашим словам — «ей же создано»? Ведь вы об этом кричали на каждой площади!. Ваша стража стала бы стрелять… в народ?
Петр. Оставим эго. Я жалею что…
Премьер. Оставим? Нет! Скажите, — вы говорили им, что дворец уже взят?
Петр. Что же вы думаете, что мы будем из победы делать тайну?… Но — прощайте; я жалею, что заставил вас волноваться. Повторяю, Революционный Совет не забудет, что в последнюю минуту вы, мне все равно из за каких побуждений, спасли сотни солдатских жизней… Крови было без того довольно… Прощайте! (Хочет идти).