Уравнение с тремя неизвестными

Мартова Людмила

– Зачем вы вчера приехали к Кирееву?

Горелов недоуменно поднял бровь.

– За тем же, что и вы. На день рождения.

– Неправда. Вы приехали по делу, а остались на вечер после того, как Эд вас пригласил. Вы появились в доме, не зная о вечеринке.

– О вечеринке я действительно не знал, но приехал специально для того, чтобы поздравить Эдуарда и вручить подарок.

– А разве он не отмечал день рождения на работе?

Горелов поморщился.

– Виктор, не пытайтесь меня подловить. В день рождения Эдуард принес в галерею торт, вино и какие-то пирожные, кажется,

но меня там не было. Во-первых, я появляюсь в галерее не каждый день. Она не единственный бизнес, требующий моего внимания. А во-вторых, в то время я вообще был в Рыбинске, занимался делами отеля и маму проведывал. Вернулся позавчера к вечеру, вчера отправился сюда с подарком. Вы удовлетворены?

– Что именно вы подарили?

Когда Виктор Дорошин шел по следу, его не могли остановить такие мелочи, как нетактичные вопросы.

– «Историю русской живописи в XIX веке» Бенуа. Антикварное издание 1902 года. Вы можете проверить, она должна лежать в кабинете. Эдуард оставил ее на столе вместе с сертификатом, подтверждающим подлинность.

Виктор бросил короткий взгляд на жену. Она поняла, поднялась с кресла-качалки, прошла в кабинет, нашла на столе книгу и сертификат в рамочке, принесла в гостиную.

– Вот.

– Круто, – вздохнул Дорошин, пролистав книгу. – Весьма дорогостоящий подарок.

Лена тоже вздохнула, потому что такое издание Бенуа тянуло тысяч на сто пятьдесят – двести. Сами они с Дорошиным обошлись куда более дешевым подарком – набором кубинских сигар. Ну, да они и не бизнесмены.

– О чем вы говорили с Эдом, когда уединились с ним в кабинете?

– Ни о чем. Я поздравил его с днем рождения, вручил подарок. Он сказал, что очень рад моему приезду, потому что собирался со мной поговорить.

– О чем?

– Он не сказал. Перенес наш разговор на потом, потому что вчера, как он выразился, день был крайне суматошным. Но я, как и вы, заметил, что он встревожен. Решил, что со здоровьем что-то. Пообещал, что мы обязательно поговорим в любое удобное время и решим все проблемы.

– Таня, ты не знаешь, что его тревожило?

Татьяна отрицательно покачала головой:

– Нет. Я видела, что он места себе не находит, но он отшучивался, что это просто юбилейный мандраж. Мол, неприятно осознавать, что тебе пошел шестой десяток. Господи, он теперь навсегда останется пятидесятилетним…

Она снова заплакала.

– Гриша? – Дорошин вопросительно взглянул на молодого человека.

Тот встал со своего места, подошел к матери, опустился на колени у дивана, обнял ее за плечи.

– Нет, я тоже не знаю, в чем дело. Папа всю жизнь решал мои проблемы, а не грузил меня своими.

Голос его сорвался.

– Итак, подведем первые итоги, – сказал Дорошин задумчиво. – Надо признать, малоутешительные. Эд волновался и тревожился, хотя и скрывал это от своей семьи. Он хотел обсудить то, что происходит, со мной и с вами, Вадим, но не успел, потому что его убили. И можно предположить, что то, что его тревожило, как-то связано с этим домом. Точнее, с его бывшим хозяином.

– С чего вы это взяли? – удивился Горелов.

– Да он сам нам сказал. Как раз перед вашим появлением. Мы обсуждали

купленную нами картину, оказавшуюся работой Никанорова, и Эдик обронил, что в последнее время все, что связано с Никаноровым, вызывает у него особый интерес. Тут вы позвонили в калитку, и он оборвал разговор, пообещав вернуться к нему позднее, потому что это длинная история.

– Я же говорю, что убийство связано с портретом! – с горячностью вмешалась в разговор Невская. – Назавтра после того, как мы привезли портрет мальчика кисти Никанорова домой, убили моего мужа. А назавтра после того, как в этот дом принесли портрет девочки его же авторства, убили Эдика. Разве вы не видите, что это взаимосвязано?

Лена с сомнением посмотрела на молодую женщину. Она точно знала, что «после» не обязательно означает «вследствие». Но Нина была так убеждена в причинно-следственной связи между дореволюционными портретами детей, похожих на ее сына, и двумя убийствами, что отговаривать ее представлялось делом тухлым.

– Как одна из версий, пусть и не самая рабочая, годится, – вынес вердикт Дорошин. – В конце концов, совпадение действительно налицо. Так что нужно попытаться разузнать все, что можно, об этих портретах. Как минимум – найти человека, который сдал купленную нами картину на продажу. Мне кажется, это вполне можно сделать. Этим я сам займусь. Лена, ты можешь взять на себя биографию Никанорова, особенно ту ее часть, которая связана с Рыбинском? Нужно попытаться понять, как картины из одной серии оказались в разных местах, причем одна из них без сигнатуры.

– Хорошо, – кивнула Лена.

– Второе направление работы – это гости, которые вчера были на вечеринке. Я думаю, что ими вплотную займется следствие. Но давайте постараемся вспомнить, что такое особенное могло произойти вчера вечером, из-за чего один из гостей вернулся, чтобы убить Эдика. Если он видел или слышал что-то опасное для убийцы, то кто-нибудь из нас тоже мог это видеть или слышать.

– И что? Он может убить снова? – всполошилась Татьяна, рывком села на диване. – То есть Грише тоже может грозить опасность?

– Мам, ну почему сразу мне… – попытался успокоить ее сын.

Получилось плохо.

Лена тут же вспомнила разговор балерины Гелены с ее таинственным возлюбленным, невольным свидетелем которого стала. Мог он стать причиной убийства? Молодая женщина же угрожала, что убьет оскорбившего ее чувства любовника. Вчера Лена решила, что им мог быть Гриша или Горелов, но почему бы и не Эдик? В конце концов, она не видела собеседника Гелены. Им вполне мог оказаться и хозяин дома, и рассерженная женщина вернулась, чтобы исполнить свое обещание и отомстить.

Признаться, что она подслушивала, или не признаваться? Имеет этот разговор отношение к убийству или не имеет? Лена терялась в догадках. Пока она размышляла, приехала жена Гриши Павла. Узнав о случившемся несчастье, она собрала детей и отправила их к родителям, а сама примчалась поддержать мужа и свекровь. В присутствии этой милой девушки рассказывать о вчерашнем разговоре, участником которого мог быть Гриша, Лена сочла жестоким. Павла не заслуживала того, чтобы узнать об измене мужа так.