Уравнение со всеми известными
Шрифт:
Глава 10
Костя пришел на работу и узнал, что прием первого пациента в девять тридцать у него отменен распоряжением директора центра. Что она себе позволяет? Отменить прием может только он сам. Человек ехал с другого конца города, ждал встречи с врачом, надеялся, готовился, а ему от ворот поворот. А вот и сама Анна Сергеевна, не замедлила явиться.
— Константин Владимирович, — ого, даже руки заломила, — доброе утро! Я хочу обратиться к вам с личной просьбой. Примите, пожалуйста,
— Попытка суицида? — мгновенно насторожился Костя.
— Почти. Это моя очень близкая подруга. Она собралась в монастырь. Я не могу рассказать подробностей, только она сама, если сочтет нужным, но…
— Но, Анна Сергеевна? Смею заметить, что многие люди, в том числе и медики, рассматривают психоаналитика как первую помощь в банальных житейских проблемах. Ведут к нам инфантильных недорослей, у которых по математике “три”, а хотелось бы “пять”, девушек с комплексом девственности, который разрешится самым естественным образом. Между тем человек, который ехал сюда для встречи со мной, не только заплатил деньги, но и реально нуждается в помощи.
— Я его сама приму. То есть не так, как вы, а просто чаем напою и скажу, что вы заняты делом государственной важности.
— Ваши личные проблемы и проблемы ваших личных друзей вовсе не являются проблемами государственной важности.
Анна разозлилась. Она просит Колесова о любезности, а он ей, директору, откровенно хамит. Подобного не было еще ни с одним врачом. Зазнался, докторскую недавно защитил! Не понимает, что ее просьба — завуалированное распоряжение? Врезать ему как следует? Приказ издать? Нет, последняя попытка.
— Константин Владимирович, если я вас правильно поняла, вы мне, в моей личной, — это слово Анна подчеркнула, — просьбе отказываете? Я, конечно, завалила вас просьбами. Уже второй случай.
Простое правило: не зли начальство по пустякам. Почему он завелся? Разберись в себе, голубчик, откуда рефлексия в отношении руководителей? Пусть ведет свою монашенку. В Самойловой, зашоренной бизнес-леди из тех, у кого верхняя пуговица на блузке всегда застегнута, пробилось что-то человеческое. Зачем это давить? Самому же будет хуже.
— Анна Сергеевна, в ветеринарии существует правило: лекарство не должно быть выше стоимости пациента. — Костя не удержался от ехидного сравнения. — Я не могу вам дать гарантий, что ваша личная, — он тоже подчеркнул это слово, — подруга после беседы со мной запишется в кружок научного атеизма.
— Я от вас этого и не требую. Обеспечьте падение на спуске. Если можете, конечно.
— К вашим услугам. — Он шутливо поклонился.
Надо же, Самойлова знает про падение на спуске. Никогда бы не подумал.
Если лыжник, который катится с горы, упадет, он уже никогда не наберет прежней скорости. И к финишу придет с опозданием. Под лыжником можно понимать разбег эмоций, которые приводят к ошибочным поступкам.
Анна
— Вера! Вера Николаевна! — он.
— Костя! Константин Владимирович! — она.
— Вы знакомы? — удивилась Анна.
Ее не замечали. Они смотрели друг на друга, как два бойца, пропавшие без вести и неожиданно встретившиеся на партизанской тропе. Анна тихо вышла из кабинета.
Костя никогда не совершал необдуманных, импульсивных поступков. Он двадцать раз думал, прежде чем произнести слово или сделать шаг. Впервые в жизни он не думал. Он шагнул, крепко обнял Веру и сказал:
— Верочка!
Вдруг она попала в свое место. В мире было ее место! Будто она выпала из гнезда, а потом снова оказалась под материнским крылом. Тепло. Надежно. Уютно.
— Костя!
Он тихо, едва дотрагиваясь, целовал ее волосы. Потом взял в ладони ее лицо, снял очки.
— Как замечательно, — проговорил он ласково.
— Что замечательно? — Вера хотела уткнуться ему в грудь, но Костя легко удержал ее и продолжал разглядывать.
— В самом деле замечательно. С синяком ты такая человечная и доступная. Раньше я не мог смотреть на тебя. Ты меня ослепляла, как солнце. Теперь я тебя вижу, ты очень красивая.
— Ты смеешься надо мной, — растерялась Вера, — или советуешь подобным образом украшать себя постоянно?
— Нет, постоянно не нужно. У тебя здесь, — он дотронулся до ее брови, — останется шрам, и я буду по нему узнавать тебя.
— А как я буду узнавать тебя?
— Не придется. Я не разожму руки никогда. И никогда тебя не отпущу, Верочка! — Он крепко прижал ее к себе. — Верочка! Я так истосковался без тебя!
— Я еще больше! Боялась думать о тебе, разговаривать мысленно с тобой. Я сходила с ума, потому что тебя не было, а думала — совсем от другого. Почему ты меня бросил?
— Потому что полный идиот. Ты смирись с тем, что тебе достался полный идиот.
— Смирюсь.
— Нет, ну не совсем идиот.
— Наполовину?
— Я исправлюсь.
— Я тоже.
С пациентом Колесова Анна расправилась просто — предложила ему бесплатное посещение стоматолога. В мире нет людей, у которых бы не было проблем в полости рта, и тех, кто не согласился бы решить эти проблемы бесплатно.
Что они там делают? Прошло десять, двадцать, тридцать минут, как она оставила Веру у Колесова. Откуда они знают друг друга? В школе вместе учились, в одном дворе жили? Нет, так друзья детства не встречаются. Вера никогда не говорила, что знакома с Колесовым. Похоже на романтическую историю. Ай да Вера-тихоня! У всех есть романтические истории, только у нее нет. Школьная любовь с Борей Прокопенко, Юра и неудавшийся и ославленный любовник Распутин. Негусто. Анна читала бумаги и не могла на них сосредоточиться.