Уравнение со всеми известными
Шрифт:
— Сережа, состояние твоей мамы, послушай, пожалуйста, это очень важно…
Костя выкурил все сигареты самойловского водителя-молчуна Саши: год назад бросил и своих у него не было. Почему они так долго? Что там происходит? Спросить у соседей номер квартиры и подняться? Время не засек. Может, ему только кажется, что долго? Когда он замерзал патрулировать у подъезда, то садился в машину и стрелял очередную сигарету.
— Не в машине, — говорил Саша, — Анна Сергеевна не любит запаха.
Два года назад у семилетнего сына Саши обнаружили рак крови. Бегал пацан как пацан,
Сашин сынишка в эти семьдесят попал. С тех пор у Саши было два бога — Анна Сергеевна и академик Румянцев. Академик ничего не просил, а когда Самойлова предложила ему личным водителем пойти — не задумываясь согласился, бесплатно бы на нее работал. Но оказалось — даже с выгодой для себя: новенькая “ауди”, зарплата приличная, а то, что по личным делам его посылает — детей привезти-отвезти, продукты купить, в химчистку, в сберкассу, так он только рад ей услугу оказать. Такая женщина — сила! Мужа ее никто не видел. Хлебнула горя.
— Саша, я сбегаю за сигаретами? — предложил Константин Владимирович.
Сашу дразнили молчуном, потому что он без особой нужды рта не открывал. А если открывал, то говорил только самые необходимые слова. Он кивнул и показал на угол дома:
— Выйдут — отъеду. Вот туда. Там подсядете.
Приданое Веры уместилось в две небольшие сумки. Она не взяла любимые книги — их много, маленькие статуэточки — неловко оголять интерьер, украшения — те, что дарил Сергей, старые пластинки, кассеты, компакт-диски — пусть все остается.
В гостиной Анна Рудольфовна и Сергей с каменными лицами слушали Анну. С появлением Веры заулыбались:
— Верочка, выпей все-таки чаю. Аня, ты тоже ничем не угостилась.
— Спасибо, — поднялась Анна. — Мы торопимся. Сережа, ты подписал бумагу?
— Да, да. Куда же я ее дел? Присядьте, я ее поищу.
Анна и Вера молча обменялись взглядами. “Он ничего не подпишет”, — глазами и отрицательно покачала. “Почему ты так думаешь?” — Анна пожала плечами и показала на дверь — пора сматываться.
— Девочки, — подала голос Анна Рудольфовна, — что вы там переглядываетесь? Веруня, присядь ко мне, я хочу взять тебя за руку.
Пора пускать в ход тяжелую артиллерию, решила Анна.
— Вера, Костя там с ума сходит. Вера улыбнулась подруге.
— Извините, но нам пора, — сказала Вера. — Сергей, ты подпишешь?
— Не сейчас. — Он кивнул на мать. — Когда мы можем увидеться?
— О чем вы? — спросила Анна Рудольфовна. — Какие-то тайны,
— Мамочка, — Сергей ласково погладил ее по руке — не волнуйся. Нам с Верой нужно поговорить.
— Да, — согласилась Анна Рудольфовна, — еще одна секунда. Анна, как себя чувствует Юра?
— Спасибо, без ухудшений.
— Ты настоящая преданная жена, — Анна Рудольфовна почти прослезилась, — я восхищаюсь тобой, ты хранишь клятву, данную перед алтарем, и жертвуешь собой ради любимого человека!
Анна мысленно чертыхнулась, расшифровав это послание Вере. Что делать в подобной ситуации? Ведь не запретишь мужу разговаривать с женой?
— Нам действительно уже пора, — сказала она.
— Тебя никто не задерживает, — вырвалось у Сергея.
Анна его просчет мгновенно использовала:
— Меня никто и не приглашал. Но здесь хрустальные вазы имеют обыкновение летать и попадать людям в лица.
— Но я уже попросила прощения! — возмутилась Анна Рудольфовна. — Я была не в себе! Мне еще раз встать на колени?
— Давайте прекратим это, — попросила Вера. — Сергей, что ты мне хочешь сказать? У меня нет секретов от присутствующих. С некоторых пор я привыкла посвящать посторонних в свои личные дела.
— Ты приобрела замечательные привычки! — Сергей едва сдерживался: выработанная тактика рушилась на глазах, а новая не рождалась по причине клокочущей злости. — Но в отличие от тебя я не склонен прилюдно раздеваться. Не соблаговолишь уделить мне десять минут?
Вместо Веры ответила Анна Рудольфовна:
— Дети! Отправляйтесь в спальню или на кухню. Будьте терпеливы друг к другу, — напутствовала она. — Анна, ты разумная женщина, им нужно поговорить. Ведь десять лет жизни — не шутка. Идите, дети. И помиритесь — заклинаю вас своим здоровьем и памятью Вериной мамы, я так ее любила.
Вера колебалась: она не хотела объяснений с Сергеем, но понимала, что они неизбежны, боялась травмировать Анну Рудольфовну, но не испытывала к ней прежней жалости! И больше всего переживала о Косте, который нервничал и ждал ее.
— Я встретила человека, — заговорила Вера, — которого очень полюбила. Извини, Сергей, я понимаю, как больно тебе это слышать, но изменить ничего нельзя. Назад, к вам, для меня пути нет, что бы ни случилось в дальнейшем. Я прежде просто не знала, каким бывает настоящее чувство. Пожалуйста, не надо никаких уговоров и увещеваний — они бессмысленны. Наверное, мы не будем добрыми друзьями, но и врагами нам расставаться, очевидно, не следует.
Анна Рудольфовна сдерживалась изо всех сил, а ведь многое могла бы сказать по поводу докторишки, с которым Вера связалась еще несколько лет назад. Анна следила за маневрами и была готова в любой момент ринуться в бой. Сергей досадовал на себя — настроился лебезить, унижаться, дурак, а требовалось сейчас совсем другое. Что? Он не мог сообразить.
— Я не хочу, чтобы ты принимала поспешные решения, — сказал он. — Мама права, нас многое связывает, и нельзя это рушить в одночасье. Пожалуйста, Оцени мою готовность к прощению: я тебе щенка собрался подарить.