Урбанизатор

Бирюк В.

Женщина, в самом деле, приняла на себя удар копья, предназначавшийся Самороду. Насколько осознанно? — Не мне судить.

— Самород, ты теперь ей жизнь должен. Свою. Кабы это копьё тебе досталось — был бы покойником. А она, бог даст, выживет.

— Чегой-то?!

— У копейщика удар на мужика поставлен. А у баб, сам видишь, от природы поддоспешник по корпусу. А второй раз ударить — ты ему своим топором не дал.

Что и отличает нашу ситуацию от сходного удара вермахтовского спецназера в «А зори здесь тихие».

Рану обработал, перевязал. Неудобное

место, не затянуть толком. С прочими… разобрались. Насколько это можно сделать в полевых условиях на снегу. Противник, подобрав десяток своих убитых и раненных, прихватил что на реке подальше валялось, и убрался из поля зрения по своему следу. Беженцы, подвывая, собрали оставшееся барахло и убитых, потянулись нестройной толпой следом за Самородом в сторону Кудыкиной горы. А я продолжал переваривать информацию от Гладыша.

* * *

Полтора года назад эмир Серебряной Булгарии Ибрагим впёрся на Стрелку и стал строить здесь укрепление — Ибрагимов городок, по-русски — Бряхимов. Всю зиму эмиссары эмира уговаривали местные племена поддержать эту авантюру, обрести свободу от «плохих и жадных» русских, которых здесь, честно говоря, ещё не было, принять «руку эмира». После чего земля их «потечёт молоком и мёдом».

Земля-то потекла, только — кровью да мозгами. Из тех дурней, которые в эту глупость поверили.

На Стрелку собрались отряды из разных племён. Включая тех, между которыми есть давняя кровная вражда. Например, мари и удмурты. После разгрома русскими ратями, все племена забыли о «водяном перемирии», «вырыли топор войны» и стали вести себя свободно, природно и естественно. В смысле — резать друг друга безостановочно. Пошёл, знаете ли, сплошной «натюрлих».

«Редко, друзья, нам встречаться приходится, Но уж когда довелось, Вспомним, что было, и врежем по кумполу, Как на Руси повелось!».

Виноват: здесь не-Русь, поэтому — просто «исконно-посконно, как с дедов-прадедов заведено бысть есть». По Гайявате:

«Что ж ходить вас заставляет

На охоту друг за другом?».

Удмурты, как и почти все остальные отряды, довольно резво драпали вдоль Волги, вслед за «белыми булгарами» самого эмира. Мари и эрзя, которым далеко ходить не надо, быстренько рассосались по ближним волжским притокам в сторону своих селений. И забились подальше в чащобы, чтобы чьи-нибудь рати их не сыскали.

Однако в битом воинстве были отряды, которым путь «вниз по Волге-матушке» — противопоказан. Удальцам из костромских мери надо, как комсомолке из песни — «в другую сторону». Причём они лишены недавно поставленными русскими крепостями на Волге возможности пройти прямо по реке.

Они шли к эмиру в обход: через верховья Унжи и Ветлуги. Теперь им пришлось идти той же дорогой назад. Через земли мари. Для которых «унжамерен» (меря с Унжи) ещё больший кровный враг, чем удмурт.

Отношения между отрядами разбитой армии всегда враждебные.

«У

победы — много отцов, поражение — всегда сирота» — международная военная мудрость.

Добавлю: племенные и средневековые армии живут на «подножном корме». В этот раз «кормом» стали селения и охотничьи угодья мари.

Есть несколько мелочей. Которые ну совершенно неинтересны нормальному попандопуле. Но смертельны для участника событий.

Воинские отряды племён, идущие в бой по призыву богатого и сиятельного соседа-феодала, отличаются от обычных охотничьих или идущих в набег на соседей. Отличаются численностью — платят-то по головам. И вооружённостью — хвастовство на экспорт. Тоже — влияет на оплату и статус.

Несколько достаточно многочисленных и хорошо вооружённых отрядов меря пробились через земли мари, грабя, выжигая и убивая своих давних врагов. Понятно, что оказать серьёзное сопротивление таким находникам местные селения с десятком-двумя взрослых мужчин в каждом — не могли.

Обычная тактика лесовиков — спрятаться. Увы, «унжамерен», проведённые весной марийскими же проводниками, по просьбе булгар, через марийские земли — получили представление о здешних путях. А, будучи сами лесовиками, находили лесные убежища мари куда лучше, чем булгары или славяне.

Марийские тиште — территориально-племенные союзы, задёрганные мобилизацией (в Бряхимов), демобилизацией (после Бряхимова), новой мобилизацией (против проходивших туда-сюда русских ратей) — существенного противодействия оказать не смогли.

С приходом осенних дождей «головорезы из-за Унжи», нагрузившись хабаром и полоном, убрались к себе в берлоги. Марийские роды, из тех, кто пережил это лихолетье, вздохнули свободнее, оплакали павших и угнанных, и стали восстанавливать селения, спасать то, что ещё можно было спасти. Что большая часть имущества, скота, посевов… понятно.

Но ситуация изменилась кардинально. Если раньше «кровная вражда» выражалась в «малой войнушке» в пограничье, когда группки молодёжи в несколько человек пробирались на соседскую территорию, воровали девку или корову и потом долго пыжились от своей доблести, то теперь «унжамерен» распробовали вкус «большого похода».

Одним из «фигурных болтов» империи Чингисхана была глубокая агентурная разведка. Агенты под прикрытием, обычно — торговцы или бродячие лекари, давали военачальникам довольно точную картинку будущих театров военных действий, путей, бродов, крепостей, расстояний, вооружённых сил, мобилизационных резервов, личных свойств предводителей.

Такая работа требует целенаправленных усилий, вложений людьми и финансами. Племена этим не занимаются, соответственно — этих знаний не имеют.

А тут — «их есть у меня»!

Есть проводники, которые знают тропы на сотни вёрст внутрь территории противника. Знания свеженькие: вот этим летом там хаживали. «Там» — храбрецов ждёт не тощая корова, а полное селение. Которое принципиально не может защититься при такой численности отряда.

«Явное численное превосходство».

Ничего нового.