Урочище смерти
Шрифт:
Аня сделала селфи на фоне автовокзала, сбросила снимок Артуру, написав: «Я в Сланцах. Страшная дыра».
На самом деле, если бы не Илья, она сейчас сидела бы дома, смотрела «Чикаго в огне» и ждала, когда разморозятся стейки из индейки, чтобы приготовить к приходу Артура идеальный или почти идеальный ужин.
Хотя, наверное, идеального ужина он не заслужил, – постоянно зудел, напоминал о так и не оформленной родительской квартире. Именно любовник (Аня предпочитала называть вещи своими именами, не прячась за эвфемизмами) настоял, чтобы она взялась
Пересилив себя, Аня позвонила Илье, – общались брат и сестра редко, по необходимости. Давно жили раздельно, а никакой душевной приязни между ними и в прежние времена не существовало.
Но позвонила, и они подали заявление нотариусу, подождали установленный законом срок, собрали необходимые документы, – и вот теперь, когда оставалось только подать заявление о регистрации в Управление Росреестра, а потенциальные покупатели поставили жесткие сроки по заключению сделки, – Илья пропал.
Вызовы сначала сбрасывал, потом и вовсе выключил мобильник. В однушке, где он жил, трели дверного звонка никакой реакции не вызывали.
Непонятно… Ведь Илья сам был весьма заинтересован в продаже родительской квартиры, давно хотел сменить свое жилье на более просторное и респектабельное. И клятвенно пообещал в этом месяце надолго не отлучаться.
Дружки были не в курсе, где он, одни лишь догадки, – дескать, Пупс (так именовали Илью в их компании) укатил, наверное, по делам, вернется с бабосиками, погуляем.
Она не представляла в точности, чем зарабатывает на жизнь брат. Принципиально не желала вникать в детали и подробности. Знала лишь, что он перегоняет машины куда-то в Белоруссию, или на белорусскую границу… в общем, в ту сторону.
Но понимала, что бизнес там, очень мягко выражаясь, не совсем чистый, – Илья просил как можно меньше трепаться об этих его делах. В чем именно состоит криминал: тачки ворованные, или же перевозят в них наркоту либо контрабанду, – Аня предпочитала не докапываться, меньше знаешь, крепче спишь. Однако сейчас понимала, что к полиции в деле розысков обращаться нельзя. Надо попытаться найти самой. И побыстрее, других таких щедрых покупателей на «убитую» двушку в не особо престижном районе ждать придется очень долго. И не факт, что удастся дождаться.
Проблема состояла в том, что Аня понятия не имела, с чего начать поиск. На помощь пришел Артур, подключил к делу своих друзей-хакеров, но от дальнейшего участия отстранился, умотал в командировку в Голландию.
Итог – координаты места, где последний раз выходил на связь мобильник Ильи.
Место оказалось странным, находилось в глухом лесу, в Сланцевском районе. Никакого жилья, если верить картам, в округе там не было.
Илья, конечно, мог загулять-загудеть хоть на неделю, но не на лесной поляне же… Он насквозь городской человек и к турпоходам и прочим длительным выездам на природу не склонен. Недолгий пикник с шашлыками – максимум того, на что он способен.
Но насколько карты соответствуют реальности? – вот в чем вопрос. Аня, чтобы прояснить его, обратилась к Варе, все-таки местная уроженка, может подскажет что толковое…
И все завертелось.
Город напоминал Припять или
Казалось, что город давно умер, а шахтные терриконы стоят вокруг, будто стражи его могилы. А может, так оно и есть? И в пыльных квартирах за накрытыми столами сидят скелеты?
От этих мыслей Аня поежилась. И спросила:
– А все-таки, почему тут у вас так… – она поискала нужное слово, чтобы невзначай не обидеть, – …так грустно?
Варя уверенно шла вперед, делая вид, что влажная пустота вокруг ее не пугает. Ответила легко и не задумываясь:
– А с чего, блин, веселиться-то? Шахты позакрывали… А весь город с них жил, его только для того и построили, для добычи сланца.
Аня всегда думала, что в Сланцах производят одноименные резиновые шлепанцы, весьма популярные для походов на пляж или в баню. О том, что здесь есть шахты, даже не знала, – и удивилась сегодня, увидев терриконы, доминировавшие над окрестным ландшафтом.
– А отчего позакрывали? Ведь они для чего-то используются, эти сланцы? И вдруг стали никому не нужны?
Варя растолковала: главным потребителем здешнего горючего сланца были тепловые электростанции соседней Эстонии, в те годы братской советской республики. Их так изначально проектировали, – ни уголь, ни что иное в качестве топлива не годилось, только сланец. Потом республика обернулась независимым государством, не слишком братским. Новые власти в конце девяностых объявили, что не желают зависеть от России в энергетике, – и перестроили свои электростанции на другое топливо, взяв на это дело западные кредиты. Отбиваться затраты будут лет двести, но независимости от российских поставщиков достигли, что да, то да. И заодно, мимоходом, угробили город Сланцы.
– Вот оно как… – протянула Аня. – А я, прости, думала, что у вас тут только шлепанцы…
– Шлепанцы ёк. Знаешь, из чего их делали? Подошвы высекали из лент для шахтных транспортеров, из бракованных, некондиционных. В детстве, помню, смешные ограды были в окрестных деревнях: здоровенные полотнища резины натянуты, и в них сплошняком дыры от подошв… Сюрно смотрелось. А сейчас все сланцы, которые шлепанцы, китаезы делают.
За разговором дошли до дома, где, по словам Вари, обитал человек, способный помочь с транспортом.
Потрескавшаяся табличка на торце серой облезлой трехэтажки сообщала: «ул. Максима Горького, 18». Во дворе горбатый «запорожец» намертво сел на брюхо рядом с детской площадкой. Горка покосилась и грозилась упасть на клумбу из шины с чахлыми тюльпанами. Из подвальной отдушины тянуло такой затхлой сыростью, что было ясно: подвал давно и навеки затоплен, десантируя комариные армии в любое время года.
Рядом с кривоватым крыльцом росла черемуха, старая, огромная, Аня даже не знала, что такие бывают. Цвет с дерева почти осыпался, с ветвей свисали подвешенные на бечевках игрушки. Одноглазый медведь с голубой свалявшейся шерстью. Голые пупсы с вырванными руками и ногами. Большая кукла с закрывающимися глазами висела головой вниз, – один глаз закрыт, другой прищурен.