Урод
Шрифт:
— Элина Стриженова, по личному.
Вопросительный взгляд мужчины добрался до нее даже через оградительное стекло. Вот же дура! Личное в полиции.
— Девушка, с вами все в порядке? Вы бледная. И вам точно нужно именно к начальнику следствия? Может, вы что-то перепутали?
Она мотнула головой, затем кивнула. Долгий выдох. Надо собраться.
— Да, мне точно к нему. Но называть свою проблему я не хочу. Это для личной беседы.
— Ладно, проходите. Второй этаж, налево, двадцать третий кабинет.
—
Элина уже дошла до лестницы, когда поняла, что не знает имени этого самого начальнику. Будет не очень хорошо начать разговор с ним со слов: «Представьтесь, пожалуйста, и вы мне тоже».
— Не подскажете, как зовут начальника следствия? — снова оказалась у окна дежурного.
— Николай Дмитриевич.
Дежурный провожал ее сочувствующим взглядом. Наверняка очередная жертва домашнего насилия. Все они такие: бледные и молчащие в тряпочку, пока не станет поздно.
Дверь с номером двадцать три виделась ей страшной дверью в подземелье. Господи, прийти со взяткой в полицию. Вот так просто. Но Алекс был уверен, когда давал ей конверт. Ведь если что, виноват он. Он дал ей конверт.
Мысли окончательно перепутались в голове Элины и, точно кегли, падали друг на друга, сбивая соседа, не давая ему высказаться. Когда терпеть этот балаган стало невыносимо, она постучала в дверь.
— Войдите.
— Николай Дмитриевич?
— Да. Что вы хотели?
Смелости как и не бывало. Грузный мужчина в погонах, пистолет в кобуре. Ей конец, если она сейчас же не убежит.
— Уважаемая, что вы хотели? — повторил вопрос он.
— Поговорить… насчет одного дела, которое вы ведете.
— Проходите, садитесь, нечего в дверях мяться.
Начальник следствия разговаривал командами, как военный. Не подчиниться было нельзя. Элина села на стул и очутилась лицом к лицу к нему. Своему голосу рассудка в полицейской форме. Еще можно ничего противозаконного не делать.
Но вдруг все получится?.. Тогда Дима поймет, что она стоит того, чтобы обратить на нее свое внимание. А внимания ей так хотелось. Тем более от такого мужчины. Видимо, любовь к унижениям рождается вместе с женщиной, и общественные догмы тут совсем не причем. Общество лишь эксплуатирует то, что ему преподносят на блюдечке.
— Ну так что за дело, Элина?
От звучания своего имени в устах этого человека Элина чуть не подпрыгнула на стуле.
— Откуда вы знаете мое имя? — судорожно спросила она.
— Дежурный передал. С вами все хорошо? Вы меня пугаете.
Она сама себя пугает.
— Какое дело вас интересует?
— Нападение на мужчину в конце апреля. У него еще частичная амнезия.
Лицо мужчины вмиг изменилось. Какая-то неуловимая хищническая тень пробежала по нему.
— Припоминаю.
— Что-то известно по этому делу?
Элину
Ну конечно, там ничего страшного и быть не может!
— Это вам, — смело протянула ему конверт Элина.
Николай Дмитриевич с опаской взял конверт, но нащупав в нем вероятно всего банкноты, успокоился. Глаза его были неподвижны, когда он просматривал содержимое. Начальника следствия этим не удивишь.
— Девочка, и что же это такое? Взятка?
— Я… я не девочка, — все, что пришло ей на ум.
— Милая, по сравнению с тем, сколько мне лет и что я видел в своей жизни — ты младенец. Ты хоть представляешь, сколько вот таких вот взяточников я съел на завтрак?
— Но… зачем ему давать вам взятку? Его пытались убить!
Кулак мужчины припечатал лежавшие на столе документы. В комнате умерли все до единого звуки.
— Значит, у него есть подружка, которая выполнит любую прихоть, так?
Он встал и обошел стол. От Элины остался уже только мокрый след из пота и подступающих слез.
— Хочешь узнать, кто на него напал?
Она смущенно кивнула, понимания, что это игра. Но не понимания, какой ход оставит ее в живых, а какой убьет.
— Снимай блузку.
— Что?! Как вы смеете?
Николай Дмитриевич схватил ее за подбородок и сильно сжал челюсть пальцами.
— А ты как смеешь приносить сюда деньги в конверте? Верная собачка своего хозяина? Так и передай ему: зря он не прислушался к посланию в цветах.
Что… Какое послание… Что происходит в этой выдуманной реальности. Элина затрясла головой и заплакала.
— Отпустите меня. Вы же полицейский!
— Как будто я господь бог. А, даже он закрывает глаза на многое. Вспомни хоть Гитлера и его концлагеря. А тут всего лишь полицейский.
Он убрал конверт в ящик и уселся за стул, будто ничего не произошло. Скривился, рассматривая желтые пальцы.
— Что за хрень у тебя на лице? Это вообще отмывается? Да не плачь ты. Сама выбрала такую роль.
— Какую роль?! Ничего я не выбирала. Меня попросили и…
— Конечно. Так все и было. Все у него продумано, и поверь, не он один такой умный. Другие будут поумнее.
Элина схватила сумку и бросилась к двери, таща за собой камнем на шее унижения. Вслед ей летели колкие смешки человека в форме. Который всего-то полицейский.
Глава восьмая
Слишком близкое знакомство порождает презрение.
Олдос Хаксли «Двери восприятия. Рай и Ад»