Уродины
Шрифт:
В школе я ударила одноклассника, когда он сказал: «У тебя день рождения 6 числа, все, рожденные 6-го, спиваются». Как-то очень сильно толкнула подругу. Лупила соседа по парте.
Первый сейчас в Нью-Йоркской академии киноискусства, вторая закончила МГУ с отличием, третий – успешный баскетболист. Что бы такое сделать с собой, чтобы стать такой же неудержимо успешной?
8 июля
Если нет больших планов, надо хотя бы иметь друзей. Лето в городе само себя не организует. Расписала все по часам, подработки, курсы для блогеров, прогулки. Уже не помню, кто меня научил в детстве, что делу время, а
14 июля
Мама периодически спрашивает, не вышвырнули ли меня из университета. А теперь? А теперь? Пришлось ее расстроить, сдала все на пять. Мало того, что сэкономила почти миллион, поступив на бюджет, так еще и учусь нормально. Не оправдала ожиданий.
28 июля
Моя первая фотосессия! Фотопрогулка с переодеванием по Москве. Мягкий пасмурный свет, я в шляпе, в очках, делаю вид, что мне весело. Блог оказался работой 24/7. Сил нет, идеально. Черные мысли меньше лезут в голову. Надо не забыть сфотографироваться на каждой чертовой стене, в каждом баре. Никогда не думала, что красивая жизнь это так глупо.
30 июля
Я такая черствая, все время забываю рассказать о чувствах (наверное, потому что у меня их нет). Но я живу в холодной стране, где полгода идет снег, и в глаза мне уже нападало больше, чем Каю.
С Андреем нас познакомили друзья друзей. Он, что называется, высокий, красивый, подающий надежды, одобрен ГОСТом. Восхищает мамаш, трепещущих за будущее своих квази-невинных дочек. По выходным кутит с друзьями в ирландском пабе. Учится на менеджменте, приличный выбор. Если будет плохо учиться, отец заплатит. Хорошая работа обеспечена. Беспроигрышный вариант.
Не влюбляться было не сложно. Любить – я больше не допущу такую ошибку. Легче терять тех, кого не любишь.
1 августа
Обнажение личной жизни или содержимого сумки – какая-то проституция души. Ну, попробуем.
Геометрично раскладываю воду Perrier, которую купила впервые и считаю слишком тяжелой, чтобы носить с собой, непрочитанную книгу с подходящей по гамме обложкой, духи, которые экономлю, потому что коплю на операцию на глаза. На самом деле у меня в сумке не те пять вещей, что я сфотографировала на подоконнике, а гора таблеток. И когда я падаю в обморок, постить это удивительное происшествие куда-либо некому. Я больной человек, сижу в очереди в поликлинике, задыхаюсь от быстрой ходьбы. Но мне нравится иметь место, возможность остаться в памяти успешным человеком, а не медицинской картой.
3 августа
Влюбленные мальчики очень обязывают. Прямо не могут держать себя в руках. Приходится встречаться с ним хотя бы раз в неделю. Вот заболею чем-нибудь инфекционным, будет знать. Мало того, он еще расточает комплименты. Смотрит долго, глаза с избытком чувства. Очень хочется в такие моменты что-нибудь нелицеприятное сделать, подавиться или пролить чай.
Ненавижу комплименты, не понимаю, как на них вообще реагировать? Ладно реагировать, а жить с ними как? Ведь если мне сказали, что я (допустим) красивая, я же не имею больше права быть некрасивой. Неуспешной,
У нас в семье нельзя было проявлять чувства. Плачешь – истеричка/алкаш, переживаешь – псих/невротик, радуешься – инфантилизм, улыбаешься – влюбилась, шлюха. И когда меня спрашивают о чем-то более личном, чем когнитивная лингвистика или новый свитер, я сжимаюсь. Шучу, изобретаю велосипеды шуток – лишь бы отвлечь от темы. На самом деле я не знаю, как себя вести. Ответить честно, что позавчера медитировала над бритвами, но в итоге решилась только немного порезать руки, испугалась и пошла покупать свитер, чтобы все это скрыть? Сказать Андрею, что вообще-то меня каждый раз трясет перед свиданием, потому что я жутко боюсь а) что меня спросят о личном, б) что я сболтну что-нибудь лишнее, в) что он мне скажет «да ты охренела, с такими загонами тебе надо в психушку» или г) «Я тебе перезвоню», и сбежит. А для моего образа он мне очень нужен.
Я понимаю, что он не пикапер с извращенным сознанием и набором клишированных фраз, а обычный мальчик, воспитанный доброй мамой. Так и вижу, как он приходит домой, а она искренне интересуется, как прошел его день и с кем он встречался (я это действительно однажды наблюдала). Она и ко мне хорошо относится. И это так странно – как себя вести в этой ситуации? Когда спрашивают, как дела, переживают, не холодно ли мне и не хочу ли я чаю. С одной стороны, от такого отношения я таю, а с другой – начинаю не доверять еще больше.
Самое смешное, люди действительно могут увидеть во мне что-то хорошее: хорошие манеры, вежливость, сдержанность в еде, относительная эрудированность, начитанность, языки. Было бы интересно взглянуть на себя их глазами.
4 августа
Ненавижу первые свидания, разговоры-автобиографии, начиная с раннего детства и любимой каши и заканчивая тем, за что тебя любить сейчас. Андрею кажется, что он может много чувствовать, но самокопаться ему не в чем, он цельный человек. Мама его, эта добрая, рассудительная женщина с мягким ненакрашенным лицом, наверняка рассказала ему основные жизненные истины, и он их благодарно усвоил. И я не иронизирую, я завидую. Смотрю на него как на диковинный экспонат в музее.
Только вот ему я не могу это сказать, не поймет. Что мне ему сказать? «Я слишком насквозь тебя вижу, чтобы когда-нибудь полюбить»? Пью много чая, слушаю. Как слушатель я отличный собеседник.
20 августа
Хотелось бы прыгнуть с парашютом, но пока у меня из экстрима только одно отжимание на одной ноге.
2 сентября
Преподаватели начали иронически называть нас future colleagues и задавать провокационные вопросы:
– Can you speak good or bad English?
– We can do both! – говорим хитрые мы.
В любой проблемной ситуации мы вспоминаем Светлану Михайловну. Она пишет учебники на досуге, ценит хорошее чувство юмора в себе и людях, спрашивает, как у нас дела, не надоело ли нам рассказывать новости про Украину-Сирию, которые кишат extremists и находятся in political turmoil.
А мы никогда не упускаем возможности пожаловаться. И тогда кто-нибудь наиболее отчаявшийся задает главный вопрос «Что делать?»:
– Ну, сначала, конечно, повеситься, – вскидывает она брови, как будто это было нечто настолько очевидное, что стыдно, как это мы не догадались сами, – а потом сесть и спокойно все сделать.