Уроки анатомии и любви
Шрифт:
— Отлично, Антох! Только я весь в делах…Слушай, я сейчас тороплюсь! Давай как-нибудь встретимся, выпьем, а? Я, правда, спешу!
— Я к тебе потому и заехал. Наши университетские завтра собираются в "Дредноуте", вот там и выпьем и гульнём! — смачно улыбаясь, друг потёр ладони друг о друга в предвкушении "вечера встреч".
— Антох, я завтра не смогу, я занят.
— Слушай, вот только не говори, что ещё и в пятницу ночью работаешь, а? — он лихорадочно заслеялся.
— Не работаю, Антох. У меня свидание.
— Подожди… Подожди… Это с
— Она — не малолетка! Она — моя любимая женщина! — я угрожающе рявкнул.
— Хорошо-хорошо, — он примерительно поднял руки. — Лука, я тебя не узнаю… Я — то подумал, что эта Настюха всё напридумывала… Ну знаешь, бабы склонны всё драматизировать… Потом уже даже подумал, что ты кого-то подговорил, чтобы Настюху отшить. Противная она, всё-таки, баба! Но чтобы вот так… Влюбился, значит… Слушай, а ты точно не заболел?
— Антох, потом, ладно, друг? Мы как-нибудь приедем к вам или вы к нам. Хочу вас познакомить. — я начал подталкивать его к двери
— Ладно, ладно… Расскажешь всё потом. — уже собравшись уходить, Антон вдруг развернулся: — Слушай, там Ритка своё любимое кольцо у Костаса забыла, все уши мне прожужжала. Ты захвати его, как поедешь? И ты там присмотрись к деду, что-то он сдал с последней нашей встречи… Он всё, конечно, отрицает, говорит, в море пересидел. Ну ты сам его знаешь, фиг признается! Я не стал тебе сразу говорить, думал, всё равно, скоро сам поедешь да и всё увидишь… если оно, действительно, есть… Зачем сейчас сказал? Не знаю… Ладно ты не переживай, — он похлопал меня по спине, — думаю все нормально, просто возраст…
Чёрт! Я — определённо, плохой внук! Окунувшись в водоворот своих чувств и бесконечной работы, я совсем забыл, что обещал деду приехать через месяц!
— Всё, я больше не могу! — сокрушённо объявила Лиза, и отодвинула от себя тарелку, с остатками пасты.
— Детка, ты же сказала, что съешь две порции! — засмеялся я, вспомнив, какая она была голодная, когда просматривала меню на сайте доставки. Хотела заказать абсолютно всё.
— Ну это я погорячилась — протянула она, — А давай что-нибудь посмотрим? — быстро перевела тему, видимо побоявшись, что этот тиран опять будет заставлять её есть. Молниеносно переключая каналы, она затормозила на "Дневнике памяти": — О! Класс! Давай смотреть этот. Как раз только начался! — и закинув мою руку себе на плечо, внимательно уставилась в мигающий экран.
— Лиза… - я тихонько позвал её, когда началась реклама. Мне нужно будет съездить к деду… — осторожно начал я.
— Прямо сейчас? — она непонимающе на меня посмотрела
— Нет, через несколько дней.
— Ну конечно езжай, не вижу проблемы. — она перевернула ручки ладонями вверх, как бы говоря "ну и что тут такого?"
— Я немного не так сказал, детка. Мне нужно будет не съездить, а слетать. В Грецию. Дней на десять, может, на пару недель.
— У тебя дед в Греции? — прозвучало после долгой паузы. — Ну ничего себе! И давно он там?
— Всю свою жизнь. —
— Вот это поворот! — она даже подпрыгнула. — Так ты тоже, получается… на… четверть грек? — Лиза в задумчивости растягивала слова, а её глаза внимательно сканировали меня, словно пытаясь обнаружить на моём теле гравировку "MADE IN GREECE".
— Тоже, детка. Но, скорее, наоборот — только на четверть русский.
— Как это? — она уже забыла о фильме, загадочно заулыбалась и полностью переключившись на меня, приготовилась слушать историю моего происхождения.
Растянувшись на диване, я привлёк свою любопытную крошку к себе и начал повествование своей биографии:
— Дед Костас и покойная бабушка Алекто — греки. Это родители моей мамы — Элени. А по отцу, бабушка Элпида была гречанкой, а дед Дмитрий- русским. Все они жили в Греции. Потом, когда мои родители поженились, у них долгое время не было детей. У мамы были проблемы со здоровьем. И только через десять лет брака, родился я. Но маме тяжело далась беременность, и на следующий день после родов она умерла.
Через пару месяцев убитый горем отец с младенцем на руках переехал в Россию. Я думаю, он не мог больше находиться в Греции. Там всё напоминало ему о маме, которую он безумно любил. Потом, он снова женился, но только когда мне было уже шестнадцать…
— Так грустно, милый. Мне очень жаль… — прошептала она. — А какие у них красивые имена… Особенно у мамы. Элени. Мою маму тоже зовут Лена. А почему тебе не дали греческое имя?
— Так моё имя и есть — самое настоящее, греческое!
— Очень красивое, мне сразу понравилось…
— Даже так? Я рад.
— А твой отец? Он где?
— Умер два года назад. — я заметил, как взгляд Лизы сразу помутнился от грусти.
— Всё, детка! Давай смотреть фильм, — переключил я её с грустной темы и, чмокнув в макушку, сильнее прижал к себе.
Но спустя несколько минут я почувствовал, что фильм ей не заходит: она бесконечное количество раз перемещала руки и ноги, поравляя волосы, растирая затёкшее плечо… То тянулась за стаканом воды, то просто ёрзала, прижимаясь своим нежным телом, чем пробуждала жар в моём паху. В итоге, наверное, в самый лирический момент фильма я услышал тихий, тонюсенький смех.
— Ты чего хихикаешь, моя обезьянка?
— Вспомнила, как мы с Машкой недавно обсуждали, какие горячие турецкие и итальянские мужчины…
— Вот значит как? Горячие, говоришь? Ну вы со своей Машкой, я смотрю, прям эксперты… — засмеялся я. — Значит, итальянские… Хм…
— Ну вообще-то в том разговоре и греческие тоже упоминались, ну так, вскользь… — она смотрела на меня, еле сдерживая смех. Хитрющая лиса!
— Ах вот в чем дело! Всё-таки греческие! А ну, иди-ка сюда, моя юная ценительница мужчин… Рассказывай, кто там самый горячий в итоге у вас оказался? — закатываясь смехом, я перевернул мою маленькую хулиганку на спину, подмял под себя и начал терзать её сочные, манящие губы поцелуями…