Уроки без правил
Шрифт:
— Ты что? Прилипнут к подкладке. После не отдерешь. Давай я тебе пакетики дам.
— Сперва их вытереть надо. — И, вооружившись тряпкой, дядя Гоча провел ею по учебнику физики.
Лучше бы он этого не делал. Ворс от тряпки приклеился к обложке, и учебник стал почти таким же лохматым, как кошка из «Медицинской газеты».
— Ну, извини, — расстроился дядя Гоча.
Я начал его успокаивать:
— Ничего страшного. Приду домой, обложки надену, никто и не заметит.
Воспользовавшись Мариниными пакетиками,
Наконец, расплатившись, мы с Тимкой собрались уходить. В последний момент дядя Гоча окликнул нас:
— Подождите. Климентий, ты бабушкины туфли забыл.
— А у меня больше денег нету, — признался я.
— Денег не надо, — твердо проговорил дядя Гоча. — Ты, главное, отнеси. Нехорошо пожилому человеку лишний раз бегать.
И он решительным жестом вручил мне туфли, которые Марина положила еще в один пакет.
— Заходите, если чего, хорошим людям всегда рады, — сказал на прощание дядя Гоча.
Я, конечно, все понял. Дядя Гоча боялся, что бабушка случайно опять придет с Мишкой и Гришкой. Видимо, он считал, что второго их посещения его мастерская не выдержит.
Пройдя сквозь арку, мы оказались на шумном Садовом кольце.
— Ну, — с гордостью посмотрел на меня Тимка. — Что я тебе говорил. Отличная мастерская. Все сделали. Теперь можешь спокойно возвращать предку его «Босса».
Я кивнул. В общем-то, не считая некоторых нервных потрясений, все обошлось нормально. Мы вернулись на Сретенку и поспешили домой.
— Смотри, — указал вдруг вперед Тимур. — Будка. Сейчас догоним и проведем допрос с пристрастием, — кровожадно добавил он.
— Давай, — прибавил шаг я. Уж лучше было и впрямь поскорей все выяснить. Все равно Тимка теперь с этой темы не съедет.
Мы уже почти догнали Будку, когда он, словно что-то почувствовав, пошел быстрее. Мы тоже поднажали. Хотя нам приходилось куда трудней, чем ему. Ведь мы волокли сумки, полные учебников.
— Будка! Будка! — окликнул я. — Постой! Поговорить надо!
Митька вздрогнул. Не остановившись, оглянулся и, неожиданно перейдя на бег, смылся в Большой Сергиевский переулок.
— Ну, ни фига себе! — Продолжать с тяжелой сумкой преследование было выше моих сил.
Тимка тоже не захотел. Кинув сумрачный взгляд на Большой Сергиевский переулок, он с угрозой произнес:
— Никуда ему от нас не деться. Завтра разберемся.
Мы уже нормальным шагом двинулись дальше. Дома я, тихонько открыв дверь ключом, прошмыгнул в свою комнату и оперативно вытряс из «Босса» учебники.
— Климушка, это ты? — немедленно раздался бабушкин голос со стороны кухни.
— Я! Сейчас иду.
Схватив уже опустошенного «Босса», я закинул его в отцовскую комнату. Затем потащил на кухню бабушкины
— Вот. Возьми. Тебе сделали.
Глаза у бабушки стали квадратными.
— Климентий, откуда? — выдохнула она.
— Из мастерской, — сказал чистую правду я.
В следующую секунду до меня дошло, что я совершенно по-идиотски влип. Как мне теперь объяснить свой визит в мастерскую? И каким образом, наконец, дядя Гоча вычислил, что я внук собственной бабушки, если сегодня нас обоих впервые увидел?
— Клим, — нахмурилась бабушка. — Объясни, пожалуйста, как к тебе попали мои туфли?
— Говорю же: из мастерской. На Сухаревской площади, — старался как можно медленнее говорить я, ибо одновременно искал выход из создавшегося положения. — На Сухаревской площади, — нудным голосом повторил я. — Потом надо за книжным магазином в арку свернуть, там с левой стороны вход в «Медицинскую газету», справа…
— Клим? — оборвала меня бабушка. — Местонахождение мастерской я сама прекрасно знаю. Тебя спрашивают совсем о другом: что ты там делал и откуда у тебя взялись мои туфли?
— Делал Тимка, — решил ограничиться полуправдой я. — Свою сумку. Она у него порвалась. А я пошел за компанию.
— Допустим, — несколько успокоилась бабушка.
Тут, наконец сообразив, что надо сказать, я скороговоркой выпалил:
— А когда мы пришли, в мастерской оказался полный погром. Там все было в клею, даже кошка. Тамошний хозяин дядя Гоча, они с Тимкой давно знакомы. И Тимка спросил, что случилось. А дядя Гоча ответил, что к нему одни близнецы приходили с бабушкой. Я сразу заподозрил, что это наши, и спрашиваю: «А их, случайно, не Мишкой и Гришкой зовут?» Ну, дядя Гоча и подтвердил.
По смущенному выражению бабушкиного лица я окончательно убедился, что нахожусь на верном пути, и продолжал:
— Потом я узнал твои туфли. Ну, дядя Гоча говорит: «Вот и отнеси их бабушке. Чего ей зря бегать».
— А ты заплатил ему за работу? — с тревогой осведомилась бабушка.
— Нет. Дядя Гоча сказал, что это подарок фирмы, — вновь не пришлось врать мне.
— Как неудобно, — покачала головой бабушка. — И Мишка с Гришкой там набедокурили. Ладно. Буду проходить мимо, сама зайду.
У меня словно камень с плеч свалился. Кажется, мне удалось выкрутиться. Отметив про себя, что впредь буду думать, прежде чем что-нибудь делать, я уселся за стол. Когда понервничаешь, а потом успокоишься, почему-то всегда разыгрывается жуткий аппетит.
— Ба, обедать хочу.
— Садись, все горячее, — ответила она. — Мишка с Гришкой только что поели. Теперь спать ложатся. А ты, кстати, пойди вымой руки.
Поев, я снова отправился к себе в комнату, которой очень горжусь, а все остальные члены семьи мне завидуют, ибо, как однажды сказал мой предок: «Клим — единственный в этой квартире, у кого настоящий суверенитет».