Уроки для двоих
Шрифт:
— Нехорошо так говорить, — вдруг произнёс Лев негромко, — но я думаю, это к лучшему. Витале и Наташе надо бы друг с другом разобраться, а не детей сейчас рожать.
— Некоторые рожают детей в надежде разобраться друг с другом, — пробормотала я, вспоминая парочку таких знакомых, и сосед скептически фыркнул.
— Всё равно что делить на ноль — бесполезно.
Математик…
— Впрочем, когда-то я этого не понимал, — вдруг признался Лев и остановился, ожидая, пока Рем пометит дерево. — Думал: как жена забеременеет, у нас всё наладится. Хорошо, что этого так и не случилось.
— Не
— Она не хотела детей, — объяснил мужчина и пошёл дальше. Я шагала рядом и внимательно смотрела на его серьёзное лицо. — Может, ты встречала таких девушек? Её волновали собственная карьера, путешествия и приключения, друзья и тусовки, а дети — нет. «Когда-нибудь, после сорока», — так она мне говорила. Я пытался повлиять, надеялся, но… — Лев пожал плечами. — И хорошо, что не смог изменить её мнение, она бы потом пожалела, и все бы страдали — и я, и она, и тем более ребёнок.
— Лет в двадцать я бы не поняла даже, как можно не хотеть детей, — пробормотала я и подняла голову, косясь на наш дом. Верхние этажи виднелись за деревьями: в окне близнецов свет не горел. Надеюсь, они действительно спят. — А сейчас очень даже понимаю… Таких детей, как мои, вообще странно хотеть.
Лев рассмеялся и посмотрел на меня с лукавством.
— Ладно тебе, я уже говорил — хорошие мальчишки. А сейчас они лучше себя ведут, правда?
— Правда. Но вот сегодня…
И я принялась рассказывать Льву про прекрасный пересоленный омлет с грибами и яблоками. Он ещё больше повеселел, и домой мы возвращались почти в радостном настроении.
И долго целовались в лифте, а потом и на лестничной площадке.
Но домой к нему я всё же не пошла.
Глава 15
Весь следующий день был заполнен переживаниями. Во-первых, я беспокоилась за Льва — как он там справляется с истериками родственников? — во-вторых, раздражалась на коллег, которые засыпали меня вопросами о нём и пытались выведать, что случилось, чуть ли не силой. В-третьих, Фред и Джордж предсказуемо засопливились, как всегда после возвращения с моря — акклиматизация, и я волновалась ещё и за них. Обычно у мальчишек всё заканчивалось соплями и небольшой температурой, но мало ли…
До вечера от Льва не было ни сообщений, ни звонков, и чем больше проходило времени, тем сильнее я сомневалась, стоит ли мне самой звонить или писать. Мало ли, может, ему не до меня? Да и вообще я ему никто, так, соседка.
Терзалась подобным образом я до девяти вечера — в девять Лев написал сам.
«Я дома, только приехал. Как у тебя прошёл день?»
От облегчения, что он всё-таки вспомнил обо мне, я едва не свалилась с кровати. И тут же, сжав телефон в руке с такой силой, что он едва не затрещал, призналась самой себе — нет, так дальше не может продолжаться. Нам со Львом надо поговорить нормально, по душам, и прояснить, что мы хотим от этих отношений. Возможно, если бы я не подслушала тот его разговор с братом, то и не заморачивалась бы, но что было, то было. И я не могла понять, зачем я Льву, если существует женщина, в которую он влюблён, и у которой, по-видимому, рушится брак. Не лучше ли бросить все силы на её завоевание, а не тратить время на меня и моих детей?
Кроме
«Прошёл почти как вчера, в рутине. А как твои дела?»
Я и не надеялась, что Лев ответит больше двух слов. Но сосед удивил.
«Так и не расскажешь. Может, ты спустишься, Алён? Сейчас или через час, когда я пойду выводить Рема».
Я посмотрела на часы в углу экрана. Девять часов пятнадцать минут. Около десяти близнецы отправятся по кроватям, мама — смотреть телевизор, как всегда, а значит…
«Через час».
Ровно через час я, как и обещала, спустилась вниз — и вся моя решимость поговорить откровенно едва не растворилась в окружающем пространстве, когда я заметила, каким замученным выглядит Лев. Настолько замученного человека я последний раз видела лет пять назад, когда маме удаляли желчный пузырь — её лечащий врач всю ночь и утро оперировал, а потом пошёл разговаривать с родственниками пациентов, среди которых была и я. С землисто-серым лицом и красными от недосыпа глазами, тот хирург напомнил мне вампира, как и Лев сейчас.
— Как тебя укатали, — пробормотала я, подходя ближе. Погладила ткнувшуюся в ладонь мордочку Рема, потом посмотрела на Льва — и замерла, не зная, что делать дальше. Обнимать его, нет?..
Он решил за меня. Шагнул вперёд, приобнял и коснулся губ почти невесомым поцелуем, разом разбудившим во мне мечты о большем.
— Ты верно сказала — я себя чувствую укатанным, словно асфальт, — произнёс Лев тихо, потеревшись носом о мою щёку каким-то родным и абсолютно естественным жестом — так, словно мы уже тысячу лет женаты и я встречаю его после тяжёлого дня. — Думал, не выдержу, пошлю всех на… — Он вздохнул. — Чёрт, даже эвфемизм не могу придумать, дожили.
— Ого, ты знаешь это слово? — отшутилась я, аккуратно отстраняясь. От этого абсолютного чувства единения, родства и нужности было неловко, как в гинекологическом кресле. Странно сидеть в подобной позе с раздвинутыми ногами перед чужим человеком — и странно ощущать подобное к мужчине, с которым знакома четыре месяца.
— Конечно. Ты же знаешь слово «интеграл», почему я не могу знать слово «эвфемизм»?
— Слово-то я знаю, но совершенно не помню, что оно означает.
Лев улыбнулся, и мы двинулись к парку. Сегодняшний вечер казался более прохладным, чем вчерашний, но погода всё равно была ещё по-летнему тёплой, только в воздухе уже начинало сладко пахнуть увядающими листьями.
В уставшем, но уютном молчании мы шли несколько минут. Рем делал свои дела, нюхал всё подряд, пару раз нюхался с проходящими мимо собаками, и всё время оглядывался на нас — словно боялся потерять. А я смотрела на него и никак не могла решиться…
Может, не надо? Лев и так устал, а тут ещё я со своими разговорами.
— Расскажешь? — спросила я в конце концов, когда мы вошли в парк и пошли по ближайшей аллее. Несмотря на относительно ранний час — всего-то десять — она была абсолютно пустой.