Уроки ирокезского
Шрифт:
Первого апреля тысяча девятьсот пятого года радости были полные… много было радости. Специально никто вроде не подгадывал, но именно первого запустили сразу две домны в Череповце, а в Старом Осколе Саша Антоневич пустил уже первый мартен. У меня было подозрение, что там Саша всех на уши ставил исключительно с целью успеть раньше Роджерса – и в этом он некоторым образом преуспел. Правда домна там пока работала одна, и ни один из четырех прокатных станов был не готов, но сталь завод выдаст раньше чем Череповецкий. В слитках, для обработки не самых удобных, но раньше.
Все же интересно: несмотря на откровенную гонку, да и на то, что
Минимум на четверть: пока что Череповецкий завод было "кормить" нечем. В Костомукше, конечно же, сразу обогатительный завод рядом с карьером ставили, но пока он делал в сутки тонн сто окатышей – так что пришлось срочно тянуть железную дорогу от Рыбинска к Череповцу чтобы возить руду с юга. Тянули узкоколейку, хотя и двухпутную, мосты ставили тоже деревянные, "временные"… к концу мая должны уже закончить.
Однако самым большим поводом для радости стал пуск первого генератора Волховской ГЭС. И, одновременно – поскольку электричество нужно было сразу же тратить – Запорожского алюминиевого завода. Небольшого, все же пока со станции можно взять лишь двадцать четыре мегаватта… двадцать пять, с учетом "служебного" генератора (Африканыч предложил Графтио поставить два мегаваттных, которые он наметил выпускать большой серией, и первый их них тоже был принят в работу) – но если пересчитать в алюминий… Вообще-то американцы на тонну алюминия тратили больше тридцати мегаватт-часов. Но если знать маленькие хитрости – которые я узнал еще в "первом попадании" – то можно тратить всего шестнадцать, а если все сделать совсем правильно – то и четырнадцать. Правда, когда я инженерам об этих хитростях говорил, меня чуть ли не в лицо называли сумасшедшим неучем, но я настоял, по принципу "хозяин-барин" настоял, и народ с интересом ждал, что же из всего этого получится. А ведь получится: если через одну ванну пропускать ток не в тридцать-сорок, как сейчас, а в двести пятьдесят килоампер… я еще неплохо помнил, как это получилось сделать давно тому назад: ведь алюминий был тогда главной моей "кормушкой".
Так что чему радоваться – было. Но было и чему печалиться: первого апреля мы в последний раз собрались в столовой, из окна которой открывался прекрасный вид на городок и канал. Я вдруг вспомнил, как разглядывал этот пейзаж со слегка забетонированной длинной ямой без воды, с торчащими вместо мостов арматуринами, с котлованами на месте будущих домов. А сейчас водная гладь обрамлялась красивыми и уже довольно высокими деревьями, растущими на широких газонах, по заасфальтированным улицам гуляли люди и бегали трамваи… неизвестно, когда получится увидеть все это в следующий раз. Мы уезжали – в Москву, в старую новую столицу.
И уезжали не все: Степан оставался, ведь ему и доучиваться нужно было, и заводом руководить – да, теперь у него был свой собственный завод – Векшинский завод радиоприборов. Второй городок получил, наконец, свое имя – Векшин. А первый – первый так и остался безымянным, поскольку я, как сатрап и тиран, официально запретил называть его "Волковым".
А Машка уезжала, но не с нами, потому что уезжала в Можайск. Замужней дамой: тесная совместная работа с Андреем не оставила ему никаких шансов избежать брачных уз.
А вот Векшину придется теперь обходиться без нас. Впрочем, тут все уже так налажено, что проблем быть не должно – управление и городом, и окрестными колхозами вылизано, народ и сам знает, чем нужно заниматься. Понятно, что руководители нужны – но они тоже давно уже есть: всем городским хозяйством, например, давно уже руководил Кузька, и у него это получалось очень неплохо. В Векшине получалось, а вот что творится в стране…
Нам с Камиллой, ну и Машке было очень интересно, что будет после пятого. Третьего мне предстояло побывать в столице старой, а пятого – пятого уже в Москве, в кинотеатре "Зарядье", состоится премьера нового фильма. Художественного и цветного.
С фильмом история получилась интересная. Еще в октябре я случайно, по какому-то неважному делу, зашел в местный "мариинский театр", где располагалась музыкальная школа, и услышал звуки репетиции школьного оркестра. Музыка была очень знакомая, и у меня в голове сами собой всплыли слова этой песни… немножко удивило то, что ребята ее играли слишком быстро и немного иначе заканчивали куплет. То есть совсем иначе, и я даже было сунулся сказать им об ошибке, но тут до меня дошло, что это я скорее всего ошибся. Но поскольку в дверь я уже вошел, то всего лишь поинтересовался, а что это они такое играли. Оказалось – Моцарт, "Маленькая ночная серенада"…
Вообще-то, если не считать почти полутора сотен тысяч крестьянских детишек, население городков состояло из людей грамотных, большей частью с образованием минимум гимназическим, да и инженеров, врачей и прочих лиц, окончивших уже университеты и институты, сильно за тысячу набиралось. С семьями – и все эти люди периодически скучали. Да, в консерватории еженедельно концерты всякие случались, опять же театральные труппы со всей страны приглашались. Но смотреть все это и слушать конечно же хорошо, но хочется и самим чего-то сделать. И народ – делал, благо все же не круглосуточно люди работали, свободное время имелось. Так что любительских театральных коллективов самозародилось только в Векшине три, и в один иногда ходила "блистать" Машка. И как раз в этот же день она поделилась проблемой:
– Саш, может ты поможешь: мы сейчас решили новую пьесу ставить, только выбрать никак не можем. Все они какие-то… напиши нам пьесу, а?
– И про что вам пьесу нужно написать?
– Да про что хочешь, главное, чтобы была веселая.
– А чем вам не нравится, например, Бомарше? Возьмите "Женитьбу Фигаро" и ставьте. Не знаю как зрителям, а вам точно смешно будет.
– Ты чему ребенка учишь? – неожиданно возмутилась Камилла. – Ты бы еще посоветовал этого, нижегородского трагика… Горького ставить: такое же занудство и скукота.
– Почему занудство? Или я что-то забыл? У нас есть в библиотеке "Женитьба"?
"Женитьбу" мне принесли – Машка с Камиллой постарались – еще до ужина, в результате чего ужин состоялся без меня. Не то чтобы я сюжетом увлекся, увлекли меня поиски хоть одной знакомой фразы в этой пьесе. По крайней мере я смог понять одно: тот, с детства знакомый мне перевод еще никто не сделал, в нынешнем "переводе" переврали все, что только можно, включая даже имена персонажей. Хорошо еще, что дамы притащили мне вместе с переводом и оригинал.